Въехать на «Мураше» внутрь не удалось. Вездеход, при всей своей мощи, не смог продвинуться в непонятный туман даже на пару метров.
– Не выходит, – констатировал Умник и выключил двигатель. – Точнее, не входит.
– Давай попробуем сами, – сказала Вишня.
Они выбрались из «Мураша», и Вишня тут же, чтобы не успеть испугаться, первой шагнула в красноватую пульсирующую муть. Умник, отстав на полсекунды, последовал за ней.
У них получилось. Туман пропустил лируллийку и робота, и через несколько шагов они вынырнули из тумана и оказались в начале узкого и высокого пандуса-коридора, который, загибаясь влево, против часовой стрелки, вёл куда-то наверх.
Подъём был долгим. Коридор освещался непонятно откуда идущим тёплым золотистым светом, но ни дверей в его стенах, ни люков в полу или потолке им не попадалось. Ничего, кроме однообразного, не очень крутого подъёма.
Умнику-то всё равно, думала Вишня, шагая за идущим впереди роботом. Ему что идти, что стоять – всё едино. А вот мне это уже изрядно надоело. Да и утомило. Чисто физически. Если этот коридор по спирали огибает шар и ведёт на самый верх, то можно себе представить сколько времени потребуется на подъём…. Ужас, да и только.
Но всё кончается. Кончился и коридор. За очередным поворотом, когда Вишня уже начала подумывать о длительной передышке, открылось свободное пространство, – коридор-пандус плавно перетёк в исполинский полусферический зал диаметром не менее пятисот метров. По всему полу этого зала сужающимися концентрическими кругами были расположены прозрачные овальные капсулы. Сотни и сотни совершенно одинаковых капсул. Многие из них – те, что были сосредоточены ближе к центру, светились изнутри тем же красноватым светом, который испускал непонятный туман внизу. Остальные же были темны.
– Два с половиной на ноль целых девяносто три сотых, – сказал Умник.
– Что? – не поняла Вишня.
– Я говорю, что размер этих крышек два с половиной метра в длину и девяносто три сантиметра в ширину.
– Ты думаешь, это крышки?
– Я не думаю, я вижу.
Вишня подошла к ближайшей капсуле и постаралась заглянуть внутрь сквозь выпуклую прозрачную преграду.
– По-моему, там какая-то жидкость, – сообщила она Умнику. – Плохо видно. Темно. Пойдём глянем на те, что светятся.
Огибая встречные капсулы-крышки, они пробрались ближе к центру зала и заглянули в первую же попавшуюся им светящуюся изнутри капсулу.
– Ах! – вскрикнула Вишня и выронила плазменное ружье.
Умник молча поднял оружие и протянул его лируллийке. Под прозрачной крышкой капсулы плавал в тёмной, маслянистой на вид жидкости обнажённый мужчина. Широко открытыми глазами он смотрел куда-то мимо склонившихся над ним Вишню и Умника, и было совершенно понятно, что он их сейчас не замечает.
Это был Оружейник.
– Где-то рядом должны быть остальные, – предположил Умник и шагнул в сторону, склоняясь над следующей крышкой. – Здесь Механик, – сказал он Вишне.
Лируллийка уже пришла в себя и быстро перебегала от одной капсулы к другой.
В течение нескольких минут они обнаружили всех.
Здесь лежали Капитан, Доктор, Штурман, Механик, Оружейник и Охотник. А также десять гойтов, ушедших с ними в боевой поход на своём вездеходе. И ещё десятки и сотни светящихся капсул с голыми людьми внутри. Мужчинами, женщинами, стариками, детьми.
– Так, – сказала Вишня выпрямляясь и оглядывая светящиеся и тёмные ряды капсул. – Вот значит, где они. И наши, и гойты, и деревня Охотника. Все. Ладно. Ничего. Главное, что живые.
– А они живые? – спросил Умник.
– Живые. Я вижу. Они сейчас в каком-то заторможенном состоянии. Это не сон. Но и не смерть. Что-то вроде анабиоза, по-видимому. Догадаться бы ещё, как их отсюда вызволить….
– Я пробовал поднять одну крышку, – сообщил Умник. – Там, с краю.
– И что?
– Не получилось. Ухватиться не за что. И не видно ни замков, ни ручек.
– Значит, они открываются из какого-то другого места, – вполне логично предположила Вишня. – Если их сюда положили, то, значит, крышки должны открываться. Пошли искать дальше.
Но никуда пойти они уже не успели.
– Тихо, – сказал Умник и предостерегающе поднял манипулятор. – Слышите?
Вишня прислушалась.
То ли тихое, на самой границе восприятие шуршание, то ли просто шум крови в ушах….
– Не пойму, – шёпотом ответила лируллийка. – Кажется, что-то…
– Вон оно! – воскликнул Умник и одним неуловимым движением выхватил из бокового зажима лазерный резак. Так, наверное, выхватывали свои кольты легендарные стрелки времён покорения Дикого Запада на Североамериканском континенте.
И Вишня увидела.
Из спирального коридора-пандуса, по которому они совсем недавно сюда поднялись, в зал вползало (вкатывалось? втекало? влезало?) нечто совершенно невообразимое и, судя по всему, живое.
Больше всего ЭТО напоминало объевшегося сверх всяких приличий слизняка, чья длина не более чем в два с половиной – три раза превышала толщину. Скользкое на вид, грязно-розовое тело, двигалось совершенно бесшумно и направлялось прямо к ним. Со скоростью абсолютно уверенного в себе и собственных намерениях пешехода.
Ни глаз, ни рта, ни ног, ни щупальцев. Только плавное неотвратимое движение громадной (двенадцать метров на четыре в средней части, как определил Умник) туши и чувство смертельной опасности, физически исходящее от неё.
– Огонь! – не раздумывая скомандовала Вишня и подняла плазменное ружье.
Лазерный луч, способный за несколько секунд взрезать стальную плиту толщиной в десять сантиметров и плазменный заряд, мгновенно превращающий в пар средних размеров волкоящера с планеты Гаррак, одновременно угодили в неведомого врага и… ничего не произошло. Словно и луч, и заряд просто-напросто поглотились кожей чудовищного слизняка, не причинив последнему ни малейшего вреда. Впрочем, определённых результатов Умник и Вишня своей атакой добились, – враг ударил в ответ. И удар этот был страшен.
Два кольца – одно за другим – ярко-зелёного света вылетело откуда-то из передней части туловища слизняка-монстра. То, что это именно кольца, и Умник, и Вишня заметить успели. Заметить, но не увернуться. Мгновенно покрыв около двух сотен метров, кольца точно попали в цель.
Боли не было. Просто тут же отнялись руки и ноги. И голова вместе с шеей. И все тело Вишни перестало ей повиноваться и превратилось просто в неподвижное вместилище мыслей и чувств. Да и те словно споткнулись и резко замедлили свой бег по нейронам и нервам. Краем глаза лируллийка видела, замершего бесполезной грудой металла по левую руку от неё корабельного робота Умника, и в её медленно гаснущем сознании лениво родилось и также лениво оформилось понимание того, что на этот раз им, пожалуй, не выкарабкаться.
