Вдруг вдали послышался железнодорожный гудок. Тариэл очнулся, привстал на локтях и увидел, как черный паровоз, пыхтя и выбрасывая клубы пара, вытягивает чистенькие вагоны из туннеля в скале.
– Ну, вообще, неплохо, – сказал кто-то сзади.
– А?! Что?! – воскликнул Тариэл, озираясь.
– Да я насчет стиха, – объяснил этот кто-то трескучим голоском. – Неплохо-неплохо.
– Кто здесь? – спросил Тариэл, за спиной натягивая тетиву арбалета.
– Но-но, – погрозился невидимка. – Ты лучше убери эту штуку. В лесах Зенона охота запрещена. Заповедная зона и все такое…
Из травки высунулись два уха, а за ними и сам заяц.
– Ты кто?! – испуганно спросил Тариэл.
– Я? – удивленно отозвался тот. – Я заяц.
– Настоящий?
– А то! Самый что ни на есть заяц.
– А что у тебя с ушами? – испуганно спросил Тариэл.
Заяц пошевелил ушками и, наклонив к себе лапкой, внимательно осмотрел их.
– А что у меня с ушами?
– Ну-у, – задумался Тариэл, как бы это сказать. – Ну, они такие большие.
– А! – засмеялся заяц. – Ты что, зайцев никогда не видел?
– Видел. Но только в мультиках и на картинках, – признался Тариэл. – И я думал, что уши ненастоящие. Ну, в смысле, что это для смеха.
– Нет, дружище, они настоящие и совсем не для смеха, – гордо сказал заяц, поочередно пошевелив ушками. – Тут нечему удивляться. Уши – они всем нужны, и чем они больше, тем лучше. Между прочим, это и есть зримый признак умственного развития. Вот твои уши мне кажутся более подозрительными. Культяпки, а не уши. Они у тебя что, заворачиваются?
– Нет, – признался Тариэл.
– С такими ушами стихи писать − это не дело, − покачал головой заяц. – Вот то-то и слыхать у тебя: жизни – отчизне. Банально! Или: кран – нестан, ну, что это такое? Что еще за «нестан»? Признайся, ты это слово для рифмы придумал?
Тариэл только успел кашлянуть, а болтливый заяц уже продолжал:
– Вообще-то, я тоже поэт. Воспеваю красоты местной природы, так сказать. А почему у тебя такие грустные стихи?
Тариэл расслабился и присел на травку.
– Так получается, – улыбаясь, пожал плечами он.
– А я считаю, что это нехорошо, нехорошо… Ну, не то чтобы это совсем нехорошо. Просто мне кажется, что стихи находятся в прямой связи с настроением. И если стихи у тебя грустные, то и сам ты тоже грустный. Вот, к примеру, вчера был дождик, и я сочинил свое лучшее стихотворение. Хочешь послушать?
– Валяй, – стараясь не смеяться, согласился Тариэл.
Заяц очень по-заячьи посопел, почихал и, шевеля ушами, начал:
Дождик капает искристый,
Солнышко играет,
А улитка под листом,
Прячась, отдыхает.
Попила из капельки,
Листик пожевала,
И его над маленькой
Почти уже не стало.
Дождик ударяется,
Капельки летают,
Мячики стеклянные,
Улитку отражают.
На травинку забралась
И сидит, качается,
Небу озорному,
У-лы-ба-ет-ся.
– Здорово! − засмеялся, наконец, Тариэл. – А тебя как зовут?
– Ну, меня никак не зовут, – признался заяц. – Видишь ли, называют в основном люди, а я, кроме барсуков, белок и мышек ни с кем в лесу не общаюсь. А тебя как звать?
– Меня зовут Тариэл, – гордо сказал юноша. – Я − юдолянин…
Вдруг издалека донесся рваный звук могучего взрыва и послышался отдаленный треск падающих глыб и деревьев.
Тариэл по привычке припал к земле.
– А это еще что? Там фронт?
– Да нет, – морщась, сказал заяц. – Это горные гномы золото добывают. Совсем страх потеряли. Вот волшебник узнает, что они в заповеднике творят, будет им по первое число.
Из-за соседней горы выкатились темные клубы дыма, поползли над лесом и стали рассеиваться. Как настоящий разведчик, не отрывая взора, Тариэл подкрался поближе. От взрыва он так напрягся, что позабыл про зайца и стал пробираться, обходя гору. Пока он шел, взрыв повторился с новой силой и из-за склона, опережая клубы дыма, вылетело вырванное с корнем дерево и ошметки почвы. Со скрежетом и треском кедр упал, и небо над Тариэлом затянули темные клубы.
Вдруг он вспомнил про зайца, обернулся, но никого не нашел. Тариэлу не захотелось подходить ближе к дымящемуся склону, и он вернулся на то место, где встретил лесного поэта. Но и здесь его уже не было. Тариэл посмотрел на железную дорогу и пошел домой.
Оказалось, он убежал так далеко, что возвращаться пришлось больше часа. Когда он вошел в усадьбу, то, замерев, тут же спрятался за стволами дубов. Возле его избушки играли какие-то дети с собакой. Ребята смеялись, а пес вилял хвостом и лаял могучим голосом.
Оказалось, у ребят мячик, и они, стоя в круге, бросают его над псом. Неподалеку на травке стояла овца и наблюдала, как мячик летает из стороны в сторону.
Тариэл двинулся по другой стороне болота, пытаясь остаться незамеченным и внимательно рассмотреть неожиданных гостей. Два мальчика в шортах – один худой, симпатичный, а другой – упитанный и отчаянно рыжий, но поживей и покрикливей. С ними была красивая девочка со звонким зажигательным смехом. Она была одета в длинный сарафан, мешающий ей бегать. Ее волнистые темные волосы были подобраны в виде увесистого пружинистого хвоста. Ребята чуть помладше Тариэла, по виду им лет по пятнадцать, и поэтому они не внушают ему опасения. А вот огромный рыжий пес, хоть и смотрится домашним, лает страшно: басисто, округло, и даже издалека видны его огромные белые зубы.
Тариэл снял с плеча арбалет и, держа его наперевес, смело пошел в наступление. Как только ребята заметили его, они по очереди замолчали и встали как вкопанные, даже пес перестал лаять.
– Эй ты, опусти свою штуку! – наконец сказал Вильке, прикрыв собой Марлену.
– Ни с места! – сказал Тариэл.
Лорд зарычал, но, будучи умной собакой, тихо добавил:
– Стойте, не шевелитесь.
В этот момент на крыльцо хижины вышел Сергиус, поднял руки и закричал:
– Что ты делаешь?!
Переводя арбалет на волшебника, Тариэл случайно задел курок, и молниеносная стрела пригвоздила край плаща местоблюстителя Боденвельта к косяку. В следующее мгновение пес тремя прыжками настиг Тариэла и ударом лап повалил его на землю. Юноша попытался бороться, но Лорд оглушил его лаем и прокусил ладонь.
– Ах ты негодный мальчишка, – подбежал к ним Сергиус. – Хотел я запретить тебе делать такие штуки!
Он поколотил Тариэла посохом, стащил Лорда за гриву и принялся осматривать руку Тариэла, в то время, как тот выл от боли и корчился, отталкивая волшебника.
– А ну не дрыгайся, змеиное отродье! – строго сказал Сергиус, развязал на поясе мешочек и достал платок с порошком для раны.
Рядом с ребятами уже стояла Каздоя, обнимая перепуганную Марлену.
