Были и неизбежные жертвы. Свыше сотни землян погибло или было эвакуировано с планеты раненными или контуженными. Скорбь, которую испытывали по этому поводу Раньи и его сподвижники, не мешала им упорно продолжать начатое дело.
В военных действиях стал, наконец, намечаться перелом. Войска захватчиков были отброшены назад, к их опорным базам, которые они соорудили в местах своей высадки. Развернулось сражение в космосе – транспортные корабли интервентов всё эффективнее стали перехватываться орбитальной артиллерией Узора на выходе из подпространства. Командование приняло решение организовать нападение на планетарный штаб интервентов, расположенный на Южном берегу большого пресноводного озера в северной части континента. Планировалось использовать фактор внезапности и добиться решающего стратегического превосходства. Операция была связана с серьёзным риском. Безоговорочно, даже с энтузиазмом идею её проведения поддержали только лидеры Вейса, которым продолжение войны сулило дальнейшее усиление расовой напряжённости. Как и большинство народов и цивилизаций Узора, они были преисполнены решимости уничтожить противника, даже если бы им пришлось драться до последнего – имелось в виду, до последнего массуда или землянина.
Уже значительно увеличившаяся группа «возрождённых» претендовала на роль авангарда в планировавшейся атаке. Поначалу военный штаб Улалуабла отверг эту идею: перебежчики должны, мол, сперва доказать свою лояльность и надёжность. Раньи и его сподвижники приводили убедительный аргумент: что может быть лучшим доказательством, чем участие в первых рядах в штурме оплота их прежних союзников? Штаб, состоявший из представителей разных цивилизаций, стал ареной ожесточённых споров. В конце концов, было принято решение в пользу участия «возрождённых».
Впоследствии некоторые участники этого заседания с удивлением вспоминали, что им как будто кто-то подсказывал, как себя вести и кого поддерживать…
Он был знаком с оружием землян ещё с того времени, когда проходил обучение на Коссууте, но никогда не думал, что ему придётся самому им когда-нибудь воспользоваться, причём не против землян и массудов, а вместе с ними, в одних рядах.
Было и ещё нечто новое, неожиданное: Раньи и его солдаты, считавшиеся у себя элитой, привыкли к определённым привилегиям. Здесь они были равными среди равных. Оказалось, что это вовсе неплохо – раствориться среди массы, не выделяться из неё. Конечно, полностью это не удавалось: солдаты, разговаривающие между собой на языке врага, поневоле привлекали к себе внимание. Тем не менее и Турмаст, и Веенн, и остальные без труда вошли в эту атмосферу боевого товарищества, которой не было и не могло быть в армии Назначения. Они скоро обнаружили, что у землян есть ещё одна особенность: перспектива предстоящего боя вселяет в них чувство какого-то возбуждения, когда сражаешься за что-то своё, кровное, а не просто за абстрактную, пусть и элегантную философскую идею. Сагио, как и другие, тоже записался добровольцем в штурмовую группу, но Раньи на этот раз настоял, чтобы брат остался в столице. Он знал больше других, поскольку Раньи доверил ему кое-что, чего не доверял никому. Если бы они оба погибли, это принесло бы большой ущерб, в том числе и для науки. Сагио, конечно, протестовал, но тщетно. Командование войсками Узора на Улалуабле согласилось и то неохотно, только на одну-единственную попытку штурма. Если бы она не привела к немедленному успеху, все уцелевшие должны были немедленно отступить и вернуться обратно. Командование опасалось, что в случае, если операция примет затяжной характер, кто-нибудь из «возрождённых» может попасть в плен, и тайна, окружавшая их, будет раскрыта. Внешне Раньи и его сподвижники были неотличимы от других землян в ударной группе. Ничто не говорило за то, что в них осталось что-то от ашреганов, и потому им было разрешено создать свой собственный полк со своими командирами. Во-первых, этим облегчалось управление, а во-вторых, смягчался синдром одиночества у новообращённых. Кроме того, руководствовались здравым соображением, что полная интеграция может быть достигнута только естественным путём, а не путём директив. Наконец, исходили из того, что в своём привычном окружении «возрождённые» будут сражаться лучше и более эффективно.
В результате Соратии, Веенн и другие вновь оказались под командой Раньи – и грубиян Бирачии, и Коссинза – девушка с журчащим, как ручеёк, голосом и молниеносной реакцией. Бирачии и Коссинза оказались среди тех, кого вытащили из лап Амплитура совсем недавно, но ещё немало обманутых продолжали вести жизнь рабов, служа делу чуждого им Назначения. Успокаиваться было рано. Ничего, выручим всех, – уговаривал Раньи сам себя, – сначала изгнать захватчиков с Улалуабла, а потом дойдёт дело и до Коссуута!
Вот она, Коссинза, весёлая, счастливая, общается с подчинёнными с широкой улыбкой на лице – нечто совершенно новое для неё, непривычное. Частенько эта улыбка предназначается ему. В последние месяцы, здесь, на Усилаи, их как-то властно потянуло друг к другу. Да, у него были другие женщины. Одну, там, на Омафиле, он порой вспоминал. Но Коссинза была с Коссуута – как и он, в отличие от других, и он доверял ей, знал, что она не подведёт, не предаст.
Тем не менее он и в близости сохранял некую настороженность, не говорил ей всего, что хотелось бы. Пока что. Она и не требовала от него полной откровенности. Он был человек «в себе», она и его друзья это знали. Она любила его и была уверена, что когда он решится, то будет первой, кому он всё скажет.
Тяжеловооружённые транспорты и лёгкие машины сопровождения неслись на север на предельной скорости, слегка порой касаясь поверхности озера или холма. За четыре дня они далеко углубились на территорию, контролируемую противником. Если их обнаружат, – Раньи это знал, – им придётся вернуться. Таков был приказ, а пытаться изменить его путём целенаправленных «предложений» времени не было. Однако до сих пор в небе и на горизонте было чисто, а на земле им встречались только представители дикой фауны, испуганно разбегавшиеся при их приближении.
В их группе были одни добровольцы, к тому же специально отобранные: желающих участвовать в опасной операции было больше, чем требовалось. Половина личного состава бойцов была из землян, половина – из массудов было ещё несколько нетрадиционно смелых гивистамов в качестве водителей и техников; оружие в руки они брать не могли.
Согласно плану, имелось в виду, что вначале небольшая группа, примерно десятая часть отряда, должна была проникнуть внутрь оборонительного периметра и отвлечь на себя внимание противника; после этого основные силы должны были нанести удары извне по нескольким направлениям и взломать всю систему обороны. Даже если бы им и не удалось захватить командный пункт, причинённый противнику ущерб оправдал бы всю операцию.
