дорогу. Матока покрыл белый свет, а следом это мерцание покинуло его тело…
С отрубленной головы упала маска, и показалось застывшее в одном положение лицо и глаза, из которых выступили последние белые слёзы…
Наслаждаясь своей победой, Энигма устремила взгляд на просторы чёрного космоса, усеянного белыми звездами.
— Куда бы ты ни бежал, конец у тебя будет один, Баркот… ты умрёшь, а я стану Прародителем!
Глава XXXVII
Переосмысление
Мир сделал оборот, и отрезанная голова Матока исчезла из моего поля зрения. Я оказался на планете Тёмных, ощущая в душе полное опустошение. То, что я увидел… да что они, сука, натворили!!! Баркот ведь и правда, спаситель двух рас… они собственными руками изничтожили его мечту, и его жизнь… Энигма… мразь… завистливая маленькая дрянь, что хочет быть наследником Прародителя. Она не потерпит конкурентов, и уничтожает свою собственную расу… она делает так, что они сами себя убьют. Даже сделала Монолиты, сказав, что их оставил сам Создатель.
Мои размышления прервал крылатый Единорог, что вступил в красные воды планеты Тёмных. Рогатая лошадь мотнула мордой, и с её спины слетел Баркот.
— Больно… как же больно…
Я вновь ужаснулся его внешнему виду… да, он стал таким, как в моём времени. Но видеть, как это случилось, разрывает мою душу на части. В глазах Баркота столько боли… он смотрит в своё отражение, и не может поверить в то, что с ним сделали… он больше теперь выглядит как демон, а лучшая аналогия — как Первый Лорд Вершителей. Его кожа полностью чёрного оттенка, но является ожогами. Лицо всё потрескалось, и из порезов кровоточит. Зубы, слюни и кровь почернели. Изо лба проросли два острых рога, а красные костные отростки выглядят как корона.
Баркот прикоснулся к своему лицу, поняв, что единственное, что осталось у него от Абсолютов… это левый глаз, что всё еще сияет золотым оттенком.
С глаз Баркота покатились красные слёзы, что растворялись в кровавых потоках его родной планеты.
— Разве… разве я заслужил подобного?… — резонировал его голос.
Услышав болезненный кашель, Баркот вмиг пришёл в себя. Он поднялся на ноги, еле ловя равновесие. Его тело прожигает немыслимая боль, но он должен двигаться.
— Мама!!!
Он снял с крылатой лошади Мариат и взял её на руки, увидев, что она ещё дышит. Есть шанс спасти её.
— Я не дам тебе умереть…
На полотне чёрного космоса, где горят алые точки, показались белые светлячки, что направляются к планете Тёмных… они идут за жизнью Предателя.
Баркот резко подбежал к дыре в поверхности планеты, и прыгнул во тьму.
Картинка реальности изменилась. Теперь я следую за Баркотом по этажам подземелья. Он бежит изо всех сил. Его ноги дрожат, а изо рта вырываются чёрные слюни.
Баркот рухнул на колени, резко положил Мариат на каменную тропу и отвернулся. Из его рта вырвалась не рвота… а чёрная кровь, что источает пар, и в ней виднеются… кусочки плоти.
— Что?… — онемел мужчина.
Его чёрную кровь словно посыпали яркими белыми блёстками… что вмиг начали затухать.
— Не… не может быть… — затряслась нижняя губа Баркота.
С верхних этажей раздался грохот, и звук шагов. Баркот резко поднял на руки свою мать и побежал дальше.
Картинка вновь сменилась, и Баркот остановился возле толпы Безумцев, что заполонили всю каменную тропу. Это была патовая ситуация. Идти назад нельзя, а впереди преграда… но была одна странность. Баркот так к ним близко, но они не нападают. Рискнув, мужчина зашёл в их ряды, и понял… что они… они принимают его за своего. Мариат в его руках, для них, как добыча, что добыл их собрат.
— Да будет свет… — послышался женский грубый голос, — Да будет правда, что несём мы испокон веков во–имя отца нашего Прародителя… Мы есть свет! — послышался удар копья, и я увидел, что на другой стороне тропы стоят воины Абсолюты, покрытые тьмой этажа. При каждом ударе копья высекаются белые искры, — Мы есть правда! — снова удар, — И не побоимся мы мыслей нашего Отца! — вновь удар, — Ибо мы правосудие… мы Свет, что призван отогнать Тьму!
Белый свет прошёлся по всему этажу, ослепив и показав во мраке Безумцев, что на секунду прикрыли глаза от яркой вспышки.
Вперёд воинов вышла Каргель, на голове её золотая корона из тернового венка, губы чёрные, взгляд жуткий. Она вобрала в лёгкие как можно больше воздуха, и закричала:
— БАРКОТ!!!
Громогласный крик Повелителя Вершителей прошёлся по всему этажу, и Тёмные вмиг ожили, раскрыв свои бездонные голодные рты, и закричав так, что в жилах застыла кровь. Они одним огромным роем побежали на Абсолютов, закинув дубины на плечо для молниеносного удара. Воины в белой броне выставили копья на врагов и синхронно, словно один организм, направились одним шагом в сторону Тёмных. Карегель вытащила из ножен алый клинк, покрыла тело белым светом благодати, и сказала:
— Раз вы так хотите «Свободы», то покажите мне вашу решимость… я хочу затоптать её! Ваши тела станут пылью под моими ногами! — мерзко улыбнулась женщина, а её золотые щупальца света на спине стали ярче и начали шипеть, как разряды электричества.
Баркот побежал против потока Безумцев, только и молясь, что бы сохранить жизнь своей матери… ведь если они поймают его, Мариат умрёт.
Картинка поменялась, и я увидел, как Баркот вошёл в магмовую реку, и его ноги покрылись горячим паром. Он сжал зубы до скрежета, терпя немыслимую боль. По сути, он не должен чувствовать жжение лавы… но его кожа… его словно вывернули наизнанку.
Подойдя к магмовому водопаду, Баркот навис торсом и головой над Мариат. Он принял удар на себя, пройдя сквозь волну, где на другой стороне оказалось небольшое углубление. Своего рода — крошечная пещерка, где можно спокойно спрятаться.
Баркот сел на выступ и обнял свою мать. Рана на её груди сквозная, и источает чёрный и белый сгусток света. Кожа девы сереет, а её дыхание становиться всё тише и тише.
— Я тебя спасу… ты только потерпи немножко… пожалуйста… не оставляй меня одного…
Он боится… боится остаться один, среди врагов, что претворялись для него друзьями и пытались стать родными.
— Как спасу тебя… надо спасти Матока… они наверняка заковали его в катакомбах… я не дам своему брату сгнить в этих темницах…
Послышался звук шагов, и как магмавая река расступается перед незнакомцем.
Баркот крепко прижал мать к своей груди, и на его лице расцвёл страх. Он молился, что бы сюда никто ни зашёл… умолял Прародителя, что бы тот помог ему, что бы ни отвернулся от него…
Лавовую стену разрезало на две части, и в крохотную пещерку заглянул огромный Абсолют в белой броне, что покрыта радужными письменами. Лицо его скрыто за массивным шлемом… это был Бахамут, сомнений нет.
Баркот весь сжался, и покрылся холодным потом. Он умалял взглядом, что бы Лорд ни выдавал его…
— Лорд?… Вы что–то нашли? — послышался женский голос позади воина.
Бахамут хмыкнул, и ответил:
— Тут никого нет… продолжаем поиски…
Лорд откинулся назад, и покинул лавовый водопад… Бахамут не сдал Баркота, и похоже, он ему верит!
Мир сделал оборот, и я оказался внутри каменной юрты. Баркот уложил Мариат на каменную постель и замазал её рану чёрной лечебной грязью… а дальше в помещение зашёл Лирн, и между ними завязался не очень хороший разговор.
— Лирн, всё оказалась не так, как мы думали… — прошептал Баркот
— Оказалась не так⁈… — оглядел он его внешний вид, сразу поняв, в чём дело, — Тебя забрали Абсолюты!!! Тебя выбрал сам Создатель! Как ты смеешь возвращаться обратно, и говорить, что всё кончено! Ты должен был спасти нас!!! Закончить эту тиранию!!! ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ, БАРКОТ⁈
Баркот резко схватил Главу всех поселений за грудки чёрного балахона и закричал во весь голос:
— ОНИ ДАЖЕ НЕ ДУМАЛИ О ТОМ, ЧТО БЫ СПАСТИ НАС!!! Как ты этого не понимаешь… плевать им было на нас. Так было в начале, так будет всегда. Энигма соврала. Они все лжецы!!! Мариат спасла меня, и я не дам ей умереть! И плевать, что она Абсолют. Она не такая! Она вырастила меня… и они её… ДА БУДЬТЕ ВЫ ПРОКЛЯТЫ,
