Устос схватил скатившийся на пол после выстрела шлем и надел его на острие алебарды. Через секунду он выставил его из-за края окна, — и тут же убрал. В этот момент гоблин выстрелил снова. Заряд выбил клуб пыли из штукатурки стены в глубине лестничной площадки, картечь застучала по ступенькам, меня слегка оглушило.
— Ага! — закричал Устос и стряхнул шлем с алебарды. Мгновение — и он перелез через подоконник, оказавшись на площадке козырька. Там уже были главарь гоблинов, тот, что с обрезом, и пара его бойцов. Еще несколько лезли за ними. Последовала короткая схватка. Черт побери, Устос явно умел обращаться с алебардой! Несколько секунд, — и площадка была чиста. Устос чуть не проткнул главаря, но тот успел спрыгнуть. Оставшихся гоблинов Устос смел с площадки как мусор. Его алебарда разила и пикой, и топором; лезущему с другой стороны он отчетливо врезал в лицо концом древка. Все гоблины получили по ранению, прежде чем спрыгнули или упали с козырька. Взрыв матерщины последовал снизу.
Устос быстро перелез обратно в подъезд.
— Сейчас перегруппируются — и опять полезут. Их тут не стряхнешь — числом задавят. Надо будет идти на вылазку. Надо нанести им неприемлемый урон — тогда отстанут!
Он поднял с пола шлем, осмотрел его, и, заботливо протерев рукавом, надел. Теперь передо мной стоял вообще полностью экипированный средневековый воин.
Вскоре ругательства снизу сменились тишиной и раздался явно голос главаря:
— Эй, ты, клоун! Вали оттуда, тебя не тронем! Проваливай!
Помолчали. Устос не отвечал.
— Ты что, не понял?? Проваливай к себе, я сказал! Тебя не тронем. Иначе… — и последовал длинный перечень того, что они обещали Устосу. Перечень показывал неслабую фантазию и явную склонность к садизму.
Устос, выглянув из-за стены, крикнул:
— Сейчас уйду, погодите, дайте только чемоданы упакую!
Из- под шлема его голос отдавался глухо, как из погреба.
Снова внизу загалдели гоблины.
— Сейчас пойдут… Ты не лезь! — снова предупредил меня Устос, — Ты не умеешь.
Теперь они лезли на козырек сразу с двух сторон. Сразу по две перекошенных злобой рожи показались с обеих сторон площадки. Устос схватил щит и надел его на левое предплечье. На меня он больше не обращал внимания. Он обнажил свой самурайский меч и положил его на подоконник. Снова схватил алебарду. Миг — и он был уже по ту сторону подоконника, на площадке.
Они кинулись на него как стая собак, визжа и замахиваясь арматуринами. Ловко парировав два удара, Устос наотмашь рубанул одного из нападавших по руке, другого мощным толчком древка вообще сбросил с крыши. Последовали еще несколько замысловатых движений, гопники на мгновение были отброшены от окна, но над срезом крыши виднелись все новые перекошенные рожи, лезущие, размахивающие железяками… Как в кино! Только сейчас я услышал гремящий во дворе металлический рок. Рукоятка «палицы» в моих руках мгновенно взмокла от пота, в эти мгновения все решалось. Если гоблины сомнут Устоса…
Додумать я не успел, — Устос сам перешел в наступление, он колол и крушил, лязг металла и сочные удары в мягкое заглушала матершина все новых лезущих на крышу гоблинов. Видно было, что они отступили, вернее — отпрянули, только на секунды, сейчас они скопом навалятся и длинная алебарда станет только помехой…
Как почувствовав это, рыцарь с красным драконом на гербе перехватил алебарду как копье и метнул ее в одного из нападавших… Пронзив пикой ему плечо, алебарда увлекла его вниз. А в руках Устоса уже оказался самурайский меч. Тогда на небольшом пространстве площадки произошло побоище, — остервенелые гоблины кинулись на него, как стая собак на медведя, — и тут же получили мощный отпор.
Владеть мечом Устос явно умел не хуже чем алебардой! Это был какой-то вихрь из сверкающей стали, воплей и суеты мешающих друг другу гоблинов. Устос сек и колол, обрушенные на него удары арматурой наталкивались или на его щит, или парировались мечом, или, не причинив вреда, скользили по доспехам. Удар куском водопроводной трубы был нацелен ему в голову, — но он парировал его, приняв на щит. Взмах меча, — и упала отрубленная кисть руки с зажатой трубой. Пронзительный визг гоблина, сжимающего левой рукой брызжущую кровью культю правой, заложил уши. Справа замахивается арматурой гоблин, — взмах меча наотмашь сносит ему половину лица, арматура звенит, падая под ноги. Удар бейсбольной битой принимает на себя шлем, — и бита соскальзывает, ударяя уже по краю щита, — а короткий укол клинка в живот протыкает гоблина насквозь… Тот пятится назад, пятится — и падает навзничь вниз с площадки.
На площадку лезут все новые, это какая-то жуткая мясорубка, порубленные и поколотые гоблины валятся под ноги. Пронзительные вопли и дикие крики эхом отдаются во дворе. Отступят? Но они как обдолбанные наркотиками, все лезут и лезут на площадку, в перекошенных харях уже нет вообще ничего человеческого, одно звериное желание убивать. К тому же снизу, из-под козырька подъезда, дико орет главарь: «Вперед, вперед, замочите его!!! Бейте!! Бейте!!! Грохну каждого, кто отступит!!!» С ужасом я слышу сквозь мешанину звуков боя музыку… Это во всю мощь динамиков орет гоблиновский магнитофон. Гремит ACDC.
Я хочу помочь Устосу — но понимаю, что буду только мешать. Если бы у меня был мой обрез!.. Опять они кинулись скопом, — и опять отброшены, один спрыгнул вниз, двое упали с козырька; один, визжа, ползет к краю, зажимая перерубленное почти напополам бедро; голубые джинсы быстро напитываются кровью. Джинсы — и самурайский средневековый меч… А они все лезут.
Здоровенный детина обрушивает на голову Устоса удар обрезком арматуры, — тот блокирует мечом, отбивает щитом удар другого нападающего, снова удар справа, — Устос опять подставляет меч — и меч ломается с коротким звоном. От ужаса у меня потемнело в глазах. Но ни мгновения задержки, — Устос делает скользящий шаг к верзиле, отбивает в сторону щитом руку с арматуриной, и обломком меча жестко засаживает тому под подбородок. Тот сгибается, хватаясь за подбородок и шею. Кинувшийся слева гоблин еле успевает пригнуться, когда Устос метнул в него окровавленный обломок меча. Но другой, визжа, сумел вцепиться в щит и рвануть на себя. Устос стряхнул щит с руки, — и гоблин с зажатым в лапах щитом покатился под ноги своим товарищам, мешая им стаей наброситься на того.
Мгновение — и Устос выдернул из-за спины клевец. Взмах, — и лезвие топора входит в лоб согнувшегося детины, держащегося за окровавленный подбородок. Тот валится как подкошенный.
Теперь Устос без щита и без меча, но обеими руками он сжимает клевец, — помесь боевого топора и острия, бывшее мирное изделие какого-то деревенского кузнеца. Устос сносит им еще несколько нападающих, их удары скользят по его доспехам, а клевец кромсает тела не хуже меча.
