Глеб раздумывал недолго:
– Не выйдет. Какую-то часть мы перестреляем, но дальше возникнут проблемы: когда они сообразят, в чем дело, снова спрячутся, но как только мы попытаемся закрыть входную дверь, так сразу и появятся.
– И что тогда делать?
– Просто ждать. Твой вариант как самый крайний.
Ждать – дело привычное, но с тем мизером продуктов, который у них оставался, перспектива не сулила им ничего хорошего. И они ждали, внутренне приготовившись к тому, что ожидание затянется. Беспокойство вызывало состояние Егора, который бодрился, пытался улыбаться, но когда забывался, частенько постанывал.
Все началось с того, что за дверями послышалась грызня. Твари не способны издавать звуки – устройство гортани не позволяет, но хрипеть умеют, как никто другой. Особенно после долгой пробежки. Или как сейчас, издыхая от зубов собратьев. Сначала у людей душа радовалась. Но затем вся эта возня начала действовать на нервы настолько, что уши пришлось заткнуть ватными пробками: звуки стали невыносимы. В разгар свары им даже удалось пристрелить несколько, когда те в пылу разборок потеряли представление о всякой осторожности.
Ночка задалась еще та, но к рассвету шум начал стихать, и вскоре наступила тишина. Видя вопросительные взгляды Прокопа, Глеб отрицательно покачал головой: ждем. И верно, после полудня грызня разразилась с новой силой.
– И что их все мир не берет? – как будто у самого себя поинтересовался Киреев.
Чужинов пожал плечами:
– Холодно им. Думают, что, если полный желудок набьют, мороз обманут. Но не получится. Считаю, к вечеру можно взять их тепленькими. Вернее, наоборот, уже остывшими. За исключением облудка конечно же.
Глеб оказался прав. Когда люди наконец решились открыть дверь, предварительно устроив перед ней завал, никто на них бросаться не стал. Вокзальный зал ожидания представлял собой такое зрелище, что даже их, видавших виды бойцов, взял нервный озноб. Всюду кровь – брызгами, потеками и целыми ручьями – и множество осколков от раздробленных мощными челюстями костей.
И среди этого с десяток живых тварей, выглядевших так, будто они долго купались в крови. Они яростно скалились, роняя из пастей клочья желтой пены, но подняться на лапы получилось только у двух. Их добивали из пистолетов, экономя автоматные патроны, которых и без того оставалось мало. Добивали даже тех, кто выглядел мертвее мертвого, памятуя о том, что произошло на крыше котельной, когда внезапно оживший облудок убил Романа Крапивина.
Вот только сейчас никакого облудка не было, как ни пытались его обнаружить среди трупов.
– Может, они и его загрызли? – без всякой надежды в голосе спросил Прокоп.
– Очень сомнительно, – не согласился с ним Войтов. – Ушел он. Держал этих здесь до последнего, а когда убедился, что они – отработанный материал, ушел. Такая вот хитрая гадина: казалось бы, вот они мы, желаешь отомстить – нападай. Так нет же, все чужими руками, вернее пастями. Пора валить отсюда, пока он новую партию не привел.
– Пора, – кивнул Чужинов.
Они двигались на восток. В сторону, противоположную той, откуда пришли. Худший вариант из всех существующих, при любом другом раскладе такой путь никому бы и в голову не пришел. Там, на востоке, полно населенных пунктов, больших, и малых, и даже гигантских, и направляться туда – верный способ отсроченного суицида. Но выбора не осталось, после того как выяснилось, что на реке Одне вода пошла поверх льда. Да не просто пошла – хлынула бурным потоком.
– Где-то внизу по течению произошел затор. Уровень поднялся, и течение подмыло лед.
– Обычно заторы случаются во время ледохода, когда льдины устраивают такую запруду, что даже поток воды не в силах ее размыть. Будь все по-прежнему, люди не допустили бы такого, но кому сейчас этим заниматься? – объяснил Прокоп то, что, в общем-то, и без его слов было ясно.
– Попробуем по мосту? – без всякого энтузиазма в голосе предложил Денис.
Еще бы: лезть снова в город, из которого они едва выбрались, категорически не хотелось.
– Обойдем его стороной? – Киреев смотрел на Однинск, и непонятно было, что он имеет в виду – сам город или образовавшийся на реке затор.
– Какой именно стороной? Выше по течению, ниже? Знать бы точно, где затор и куда меньше топать.
– Пойдем вверх по течению, – принял решение Чужинов. – Идти вниз не вижу смысла. Берег низкий, того и гляди, вода его начнет подтапливать. Ну пройдем мы затор, а его к тому времени уже размоет. Что будет дальше, представить несложно: вода пойдет поверх льда. Хорошо повезет, и мы в тот момент не на льду окажемся, а если нет? Но в любом случае промоин образуется множество. И что, ждать, когда они замерзнут? Нет у нас времени ждать.
– Вдоль берега вверх по течению нам тоже не судьба, – заявил вдруг Прокоп. – Денис, посмотри в бинокль. Это то, что я думаю?
– И без бинокля вижу – твари, – ответил ему Войтов. – Ну вот и определились: теперь у нас одна дорога – на восток. По крайней мере, там мы хоть какую-то еду найдем.
До заката они успели отмахать порядочное расстояние, хотя идти по глубокому снегу без лыж – занятие крайне утомительное. Таща за собой, пусть и по очереди, волокушу, не выспавшись и на голодный желудок.
– Успеваем? – Прокоп посмотрел на заходящее солнце, затем перевел взгляд на силуэты домов, до которых оставалось еще топать и топать.
– Должны успеть. Если не желаем заночевать прямо в поле. Или вон в том перелеске. – Глеб указал подбородком на березовый колок.
– Кстати, как называется?
– То ли Виняево, то ли Валяево, из головы выпало. А может, Виляево. – Доставать чудом сохранившуюся карту было лень.
– Скорее, Воняево, – переименовал его Войтов. И пояснил: – Чувствуете запах?
– Точно чем-то несет, – поведя носом, сказал Киреев. – Как будто жжеными тряпками.
Слабый ветерок дул прямо в лицо, и, хотя до городка оставалось еще порядочное расстояние, до них действительно доносился какой-то непонятный запах.
– Нельзя туда идти, – неожиданно подал голос укутанный до самых глаз Егор.
– Почему? – живо поинтересовался Глеб.
Егору тяжело, он держится из последних сил, и ему, как никому другому, хочется оказаться в помещении, где не будет вечной тряски, каждый толчок которой приносил новые страдания, и вдруг такое заявление.
– Нельзя, – повторил Егор. Он хотел добавить что-то еще, но закрыл вдруг глаза.
Все трое переглянулись, Войтов недоуменно пожал плечами, а Прокоп открыл рот, чтобы что-то сказать, когда Егор продолжил:
