Полетели. И добрались до планеты быстрее, чем в ее атмосфере появились первые метки взлетающего флота.
— Разбегаемся! — скомандовал Волков и, не дожидаясь реакции ребят, бросил машину к метке орбитального комбината.
Я рванула следом. Краем глаза посматривая на крейсер, появившийся в районе экватора.
Он не успел совсем чуть-чуть. Поэтому торпеды, сброшенные с наших машин, без всяких проблем пролетели километров шестьсот, воткнулись в огромные цилиндры хранилищ и сдетонировали.
Взрыв был таким мощным, что несчастный грузовик, пристыкованный к погрузочному узлу с противоположной стороны комбината, завертело, как лопасти турбины, и отбросило на пару километров.
— Привет Большому Бизнесу! — Я с наслаждением влепила противоракету в пролетающий мимо кусок комбината, увенчанный здоровенной эмблемой «OFC».
Минутой позже взорвался ОМК[183] «Next». За ним — орбитальный терминал космодрома Алавус, полтора десятка переделанных грузовиков, висящих неподалеку, и роскошная яхта президента Октавии, пристыкованная к заправочному комплексу Тридцать Седьмого флота.
Цель Линды с Игорем — семнадцатый квадрат космодрома в Фарборо, на котором базировались суда Octavia Shipping Agency, — «накрылась» последней. И «украсила» атмосферу планеты огромным грязно-серым «грибом» с огненно-рыжими разводами.
— Смотрится очень даже неплохо! — чуть-чуть оттаяв, прокомментировала я.
— Уж лучше, чем облако обломков на месте вашего «наливняка»! — по привычке огрызнулась Линда. — Учись, салага!
— Ля-ля — потом! — перебил ее Вик. — Падаем в «Карусель», отдаем мне управление — и в Галанет.
— Что там смотреть-то? — удивился Харитонов. — Коммы всех потенциальных жертв в рабочем состоянии. Значит…
— …обошлось без жертв! — закончила я. И первый раз за этот длинный-предлинный день почувствовала себя счастливой.
Не успели мы всплыть в системе Рантаила, как в ОКМе начался жуткий гвалт: сотни три Демонов и Демониц, перебивая друг друга, пытались нам что-то сообщить. Пришлось потребовать тишины и внятных объяснений.
Ребята замолкли. И в наступившей тишине раздался ехидный голос Харитонова:
— Разрешите бегом?
— Если верить древней армейской мудрости, то генералам бегать не положено, — поворачивая корвет носом к планете, напомнил я. — В мирное время это вызывает смех, а в военное — панику.
— Ну, паникеров среди вас нет, так что можно, — хохотнул генерал, а потом посерьезнел: — Через девять часов двадцать три минуты у нас всплывут гости.
— Одноглазые? — радостно воскликнула Линда.
— Они самые.
— Вау! Чур, я первая на дозаправку?
— Сколько вымпелов, сэр? — приглушив ее голос, спросил я.
— Две тысячи пятьсот шестьдесят два, — усмехнулся генерал. — Так что, как мне кажется, тебе придется припахать и группу «Гамма»!
Группа «Гамма», на восемьдесят пять процентов состоящая из Демонов пятой очереди, восторженно взвыла. А я, представив количество ребят, которые захотят показать себя во всей красе, мысленно схватился за голову.
Видимо, мое молчание было очень красноречивым, так как «молодежь» довольно быстро смолкла. А потом «дала слово» парламентеру:
— Мы все помним, сэр! И сделаем все, чтобы выжить самим и не уронить других.
— Ладно, — выдохнул я. — Уговорили. Тогда всем, кроме патрульных групп и командиров рот, — отбой.
Особой необходимости перепроверять модели различных вариантов боя у меня не было: по прикидкам аналитиков, работая «от обороны», четыре сотни «Беркутов» при поддержке четырех Ключей должны были порвать флот тысяч из пяти кораблей. И при этом потерять не более восьми процентов личного состава. Только вот то, что для «яйцеголовых» было цифрами, для меня являлось живыми людьми. Теми, которые пришли в Проект потому, что не могли поступить иначе. И которые для меня являлись олицетворением понятия «Долг». Поэтому, загнав свой «Беркут» в трюм «Посейдона», я на пару с Иришкой завалился в кают-компанию, вывел на большой экран изображение из кабинета оперативного дежурного по Бункеру и принялся терзать Большой Искин.
Минут через пять к процессу присоединились Семенов, Вильямс, Кощеев и Харитонов. Последние двое, естественно, виртуально.
Каждую имеющуюся модель выворачивали наизнанку, делили на части, объединяли с другими и спорили, спорили, спорили.
Первые минут сорок — безрезультатно: модели казались идеальными и не требующими дополнений. Потом Алексей нашел небольшой изъян в первой, Игорь предложил дополнить третью одним из тактических решений второй, а я… я вдруг понял, что их объединяет. И постучался к Харитонову в ПКМ:
— Это — еще один промежуточный раунд Большой Игры, сэр?
— Можно сказать и так.
— И вы опять просчитали все на несколько шагов вперед?
— По крайней мере мне так кажется.
— А какова конечная цель?
— Зачем задавать вопрос, на который ты можешь ответить сам? — ехидно поинтересовался Владимир Семенович.
Я стушевался:
— Я не о глобальной вроде мира и процветания, а о текущей.
— Помнится, курсе на втором ты штудировал «Искусство Войны»?
— Да, сэр!
— Тогда должен был понять основную мысль этого трактата.
— «Высшее пресуществление войны — нарушить планы врага… — процитировал я. — Наилучшая война — это война, которая дает максимум выгоды при минимуме вреда». Поэтому «тот, кто умеет вести войну, покоряет чужую армию, не сражаясь, берет чужие крепости, не осаждая, сокрушает чужое государство, не держа своего войска долго…».
— Так и есть. Поэтому я собираюсь нарушить планы врагов. И получить максимум выгоды при минимуме вреда.
Зачем Харитонов поставил слово «враг» в множественное число, я понял не сразу. А когда сообразил — охнул:
— Вы… о Конфедерации?
— И о ней — тоже.
— Да, но…
— Никаких «но»: «тот, кто преуспел в использовании армии, не набирает людей дважды[184]».
Флот Циклопов всплыл на одну а. е. дальше, чем мы предполагали. И, с ходу перестроившись в защитку, принялся сканировать систему. Я представил, каково им смотреть на рукотворное «поле астероидов», не так давно появившееся возле орбиты Рантаила-три и фонящее блоками идентификаторов только одной стороны, и ухмыльнулся.
Видимо, командующему флота Вторжения оно очень не понравилось, так как он быстренько перегнал линкоры и крейсера в центр ордера. Так, чтобы максимально прикрыть их от возможных атак.
