– А что с заказанной новой техникой?
– Первая партия придет после обеда.
– А что со старой рухлядью?
– Распродается как горячие пирожки и вывозится из ангара и складов сплошным потоком. Мы даже выручку с этой продажи получим раза в два больше, чем предполагали.
– Ладно, комендант. – Я посмотрел на себя в зеркало, убеждаясь, что Булька завершает изменение моей внешности в Добряка. – Тогда идем помогать продавать мешающий нам хлам прошлых столетий. Клиенты прибыли?
– Уже час, как Сара Чешинска их водит по ангару и складам. На нее глянуть – так просто гейзер деловой активности! И как мне удалось подслушать, она продает подкрашенное старье чуть ли не втрое дороже от указанных тобой скидок.
– Да-а?.. Интересно!.. Куда же тогда смотрел прежний владелец конторы? Такую девку проморгал!
– А то ты не знаешь, куда он смотрел? В стакан он смотрел! – Мы уже вышли во двор и двинулись в демонстрационный ангар. – А проявил бы дальновидность, сменил бы управляющего – было бы что до конца жизни пропивать.
В ангаре мы разошлись в стороны, пытаясь быстрей отыскать среди нагромождения остовов проходческих машин и кучами мечущихся по проходам автопогрузчиков нашу местную палочку-выручалочку. Кое-где бродили группки покупателей, виднелись и одиночные посетители. Мне навстречу неожиданно бросилась наш конторский бухгалтер, прижимая какую-то папку к груди.
– Господин Добряк! – В ее взгляде смешались страх перед моей внешностью и надежда на помощь. – Там Степан Шкудун с Сарой ругается!
Я ускорил шаг, поворачивая в указанном направлении и расспрашивая на ходу пристроившуюся ко мне женщину:
– А кот такой этот Шкудун?
– У него контора нашего профиля, и это именно его люди вчера приходили разбирать этот ангар. Степан твердит, что дал Гансу Цепперу задаток и…
– Понятно! – Мне хватило перечисленного, чтобы оценить неразборчивость нашего конкурента в средствах. – А это кто такие?
Путь нам преградили двое детин ростом выше двух метров и шире Гарольда в плечах раза в полтора. Бухгалтер перешла на еле слышный писк:
– Телохранители Шкудуна…
– Куда прешь, дядя?! – стал поднимать ручищу мне навстречу один из бугаев.
Ну, на таких я с самого раннего детства всегда зол и никогда с ними не церемонюсь. Тем более что времени на них тратить было нельзя, за ближайшим поворотом могли обижать нашу мадам Чешинску. Поэтому я со словами «Это мой ангар!» только два раза и крутнулся юлой, лишая одного урода надолго зрения, а второго валя с ног ударом в висок. После чего быстро сделал последние прыжки к месту основного действия.
Там уже было все закончено до моего прибытия. Молния и тут успел подсуетиться в своем лучшем стиле. Правда, на этот раз не стал применять метательные предметы и убивать, а без труда воспользовался своими иными умениями. Вдвое превосходящий его по весу Шкудун елозил окровавленным и сопливым лицом по цементному полу и униженным голосом умолял Сару простить его за грубый тон. Правая его рука была заломлена за спину, а Роберт держал только парочку пальцев этой руки и терпеливо подсказывал кающемуся грешнику, что надо говорить и как следует вести себя в будущем. А увидев мой одобрительный кивок, поведал:
– К нам сюда ночью шестнадцать человек с гранатами и автоматами пытались вломиться. Вашего друга Ганса пытались освободить из подвала, где над ним проводили допрос с пристрастием. Не ты ли, козел, их к нам послал и вооружил автоматами?
Тот завопил, перемежая чуть ли не каждое свое слово ахами и болезненными стонами:
– Нет! Я не имею к ним никакого отношения! И Цеппер мне никакой не друг!
– Неужели? А ведь все шестнадцать бандитов и Ганс с двумя дружками теперь готовятся к каторге, где мечтают стать лучшими в добыче палеппи. И если на тебя дадут показания как на соучастника, тебе тоже светит познать счастье добытчика жемчужных перламутриц. Готов?
– Нет! Не надо! Сжальтесь! Я по незнанию допустил невежливость, больше никогда так себя вести не буду!
Вокруг нас уже собралась кучка посетителей и примчавшихся на шум охранников. И, судя по их довольным лицам, никто этого зажравшегося борова не любил. Они поглядывали на наказание, только радуясь унижению Шкудуна и стараясь запомнить каждое слово из ведущегося разговора.
Роберт вошел во вкус воспитательной деятельности, увидев, с каким восторгом и уважением на него смотрит наша красотка управляющая:
– Запомни, козел, простую истину: в мире нет вечных двигателей, зато хватает вечных тормозов. А чтобы они не тормозили развитие общества, их попросту уничтожают. И чем быстрей, тем лучше. Поэтому, если ты мне попадешься во второй раз в подобной ситуации, лучше сам ляг на землю и тихонечко умри. Так хоть тебе больно не будет. Понял?!
Последнее слово он гаркнул, нагнувшись и отпустив пальцы, в самое ухо своего пленника. Тот так дернулся от испуга в сторону, что еще больше расцарапал свою харю, тяжело перекатился по полу и, кажется, даже потерял сознание.
После чего большинство уставилось на меня с предвкушением. Наверное, решили, что я сейчас вырву печень у бедного Степана и съем ее на глазах у всей публики. Если уж невзрачный с виду комендант так поиздевался над хамом, то что сделает с тем же хамом очень импозантный по внешности господин Добряк? Наверняка я разочаровал публику, ибо лишь приглашающе махнул рукой Саре:
– Госпожа Чешинска! Начинайте продажу! А здесь и там, – эти жесты уже относились к охранникам и указывали на три тела, – охрана сама приберется.
И мы всей толпой устремились к отведенному для торгов месту.
Жизнь в нашей конторе и вокруг нее постепенно налаживалась. И что интересно, я с каждым часом начинал себя чувствовать все проще и спокойнее. Сковывающая поначалу ненависть к пиклийцам почти исчезла. Здесь оказалось вполне достаточно нормальных и порядочных людей, которых я готов был всемерно защищать от разного рода беспредельщиков, негодяев и прирожденных сволочей.
То есть теперь уже не только к уму, но и к сердцу пришло твердое понимание: здесь живут вполне приличные люди, а вот прорвавшихся к власти Моуса и Де Ло Кле следует уничтожать любыми, пусть даже совсем не легитимными средствами.
К походу в ресторан наш владелец конторы приоделся с особым лоском и вычурностью. Не менее эффектно смотрелась и его молодая пассия, играющая роль пусть и временной, но яркой любовницы. Хотя больше всего меня волновало, насколько они готовы к интеллектуальной дуэли со своим сотрапезником. На словах утверждали, что готовы, а вот как жизнь покажет?
По своей глубинной сути, обед мог превратиться в начало крупномасштабной операции по захвату лагеря и проникновению к нужному нам жилому модулю. И все это следовало решать по ходу обеденного разговора или, в крайнем случае, по окончании обеда. Причем решать не кому-либо, а мне, как командиру всего затеянного мероприятия.
