— Совершенно секретно, товарищ полковник! — Николай едва не удержался, чтобы не вскочить с табурета, на котором сидел, и не вытянуться по стойке «смирно». От командира парашютно-десантного батальона исходила настолько мощная властная волна, что, казалось, даже воздух вибрировал. Такому не батальоном командовать, а фронтами…
— А в каком году ты их читал, майор? — Взгляд полковника долго выдержать было невозможно, а отвести глаза — страшно. Но Николай выдержал.
— В десятом, — и, заметив некоторое недоумение, уточнил: — Две тысячи десятом.
— Шестьдесят девять лет! — быстро подсчитал Зверев. — И до сих пор не рассекретили? Что там у вас делается, черт возьми? Зачем столько лет прятать голову в песок?
Лесовой развел руками, как бы говоря — разве от меня это зависит?
— Да-а! — глаза полковника мечтательно затуманились. — Если бы бледнолицые мне тогда не помешали, вся война пошла бы по-другому! И хрена бы шваль эта комиссарская, всякие там Хрущевы да Маленковы, власть у Хозяина перехватила! Деятели из главного политуправления и мне в батальон пытались своего комиссара подсунуть, да не на того напали! И Хозяин не позволил. Сказал — к Звереву не суйтесь, и точка! И все равно операцию кто-то сдал. Навели на меня немцев, а когда стало ясно, что им с нами не справиться, бледнолицые вмешались сами.
Он с силой грохнул кулаком по столу, и только то, что он был сколочен из толстых деревянных плах, «закаленных» на солнце, спасло этот предмет мебели от гибели. Лесовой слушал с замирающим сердцем, понимая, что прикасается сейчас к главным тайнам прошедшего столетия, и не открывал рта, чтобы неуместным вмешательством не оборвать воспоминания полковника. А тот продолжал:
— Мы еще тогда, в сорок первом, должны были эту поганую компанию прихлопнуть! Вся мировая история могла по-другому пойти. Война бы через месяц кончилась, и не на Америку сейчас весь мир равнялся бы, а на Россию! Это ваши президенты скороспелые не знают ни черта, а Хозяин с Лаврентием смотрели дальше своего носа. Им про эту бледнолицую сволочь было хорошо известно. И про их замыслы тоже. Но предал кто-то, и все прахом пошло! Только черта с два они со мной справятся! Я для них, как заноза в заднице. Они давно бы уже всю Землю захватили, да приходится на меня постоянно оглядываться!
Перехватив удивленно-восторженный взгляд Лесового, полковник прервал монолог и насмешливо спросил:
— Ты, наверное, думаешь, что Америку мне открыл? Что не знает Зверев ничего про их планы? Что одни вы с Кварацхелией и вашим министром судьбами мира озабочены?
В разговоре с полковником Николай ни разу не упомянул доктора и главу спасательной службы…
— Удивлен? — голос Зверева был похож уже не на отдаленные раскаты, а на приближающиеся звуки грозы. — Думал, вы одни такие за державу радетели? Ты еще только сюда собирался, а я уже планы обдумывал, какое тебе применение найти.
— Нашли? — Николай с трудом выдержал взгляд полковника.
— Разберемся, — ответил Зверев. — Я еще не определился.
— Не определились? — Николай понял, что пора показать зубы, иначе полковник просто подомнет его под себя и лишит всякой инициативы. — Что же вы, такой информированный, вместе со своим воинством допустили, что бледнолицые вот-вот на Землю полезут?
Он уже знал, что, попав в «новый мир», полковник не только ушел от «апостолов» сам, но и сохранил личный состав батальона, хотя уходить пришлось с боем. Двести двадцать семь вооруженных солдат и офицеров, составляющие сейчас костяк партизанской армии.
Глаза полковника сверкнули, но он не дал гневу вырваться наружу. Наоборот, гнев уступил место любопытству. Теперь он смотрел на Николая так, будто перед ним оказался мальчишка, предложивший решение задачи, которая оказалась не под силу ему самому.
— А ты, получается, очень умный и знаешь, как этого не допустить?
Он поднялся со стула, сколоченного из толстых чурбаков и покрытого такой же толстой деревянной плахой — только такое сиденье могло выдержать этого гиганта, — и стал прохаживаться по пещере, в которой был оборудован его командный пункт. При этом казалось, что под тяжелыми шагами прогибается каменный пол.
— Может быть, и знаю! — храбро ответил Лесовой.
— Так чего молчишь? — спросил полковник с деланым удивлением. — Излагай!
«Излагал» Николай долго. Полковник слушал его внимательно, лишь несколько раз перебив короткими, но точными и дельными вопросами. Когда Лесовой закончил, он надолго задумался, потом спросил:
— Ты полностью уверен в своих бойцах?
— Как в самом себе! — ответил Николай не задумываясь.
— Если бы я еще был в вас так уверен, как ты сам в себе, — хмыкнул Зверев. — Вы уже сделали две ошибки.
— Какие?
— Первая — когда решили, что у бледнолицых нет тайной службы. Есть, да еще какая! Они держат под контролем чуть ли не каждый шаг своих подопечных.
— Вы думаете, они знают обо мне? О том, что я встречался со своими людьми? — застыл Николай.
— Нет, это вряд ли. Иначе тебе не удалось бы не то что сюда дойти, а вообще из Города выбраться. Похоже, тебя они проворонили. А вот когда твои бойцы начнут выдвигаться к Центру, тогда их сразу возьмут на контроль.
— Так все-таки на контроль или за жопу? — не выдержал Николай.
— Вообще-то, ты прав, — согласился полковник. — Оснований подозревать их у тайной полиции нет. Вряд ли они поймут, что твои бойцы продвигаются именно к Центру. Про само его существование знают считаные люди. А вот когда подойдут вплотную, тогда надо действовать быстро. Говоришь, ты обучил их ускорению?
— Так точно!
— А вот у меня плохо получается, — вздохнул полковник. — Только когда сильно разозлюсь.
— Все правильно, — сказал Лесовой. — Для входа в ускоренный темп нужно ввести себя в особое эмоциональное состояние. Я могу с вами потренироваться.
— Не надо, — усмехнулся полковник. — С друзьями это ни к чему, а на врагов у меня всегда злости хватит.
— Вам виднее, — пожал плечами Лесовой. — А вторая ошибка?
— У вас неверное представление о внутренней структуре местного общества. На самом деле нет у них никакого равноправия. Конечно, права рядового «апостола» не сравнить с правами «пролетария». Но, видишь ли, общество здесь устроено по принципу партии большевиков. То есть общая масса рядовых «апостолов», состоящая в основном из пришлых, похищенных, превратившихся в бледнолицых. Для «пролетариев» и охранников они — высшая каста, а для собственной верхушки — серая масса. Их не посвящают ни в какие тайны, они слепо верят или делают вид, что верят в догматы, и не участвуют в принятии важных решений. Выше их стоит что-то вроде центрального комитета, который обладает реальной властью, но они еще не самые главные. Главные — это «политбюро» из девяти «апостолов» во главе со своим липовым божеством, избранным ими из своей компании, прямые потомки тех сохани, что когда-то покинули наш мир вместе с настоящим Конрадом. Эти самые опасные, потому что в их руках вся сила древних знаний. В том числе тайная магия, а это, не улыбайся, страшная сила. И всего этого вы не учли, вырабатывая тактику борьбы.
