Я заметил, как из‑за горы мертвечины медленной, вальяжной походкой вышел пожилой человек, худой и почти лысый, в простом сером костюме чиновника. Человек искренне улыбался и тихо аплодировал:
— Великолепно! Просто великолепно!
Те из нас, кто еще не успел заметить гостя, резко развернулись в его сторону.
— Что это за хрен? — окрысился Топор.
— По‑моему, это Сэктон, — ответила Светлана.
А гость продолжал хлопать в ладоши и улыбаться:
— Вы показали превосходную командную работу, выдержку и смелость, господа! Я воистину потрясен и испытал настоящее удовольствие от увиденного!
— Ты кто такой? — не сдержался Леха.
Гость вряд ли был случайным полуночным гулякой на городском кладбище, что и подтвердил ответом:
— Я, собственно, тот, кто организовал массовые… э‑э‑э… раскопки, — он засмеялся противным скрипящим голосом, по которому я сразу узнал Сэктона. Сомнений не оставалось, перед нами демон‑некромансер.
— С чего он выглядит по нормальному? — поинтересовался я у всезнающей Светланы.
— Он принял человеческий облик, — объяснила она. — Все демоны имеют свою личину человека, чтобы упрощать собственное перемещение по Срединному миру.
А Сэктон продолжал вещать:
— Первый раз в жизни я вижу, как одним махом сокрушается армия мертвых численностью в четыреста сорок две тысячи пятьсот три с половиной воина. — Демон опять рассмеялся. — Как уже говорилось, я восхищен просмотром битвы и надолго сохраню ее в своем сердце как образчик настоящего воинского искусства, я попробую извлечь для себя что‑то полезное и ценное, проанализирую свои ошибки и постараюсь впредь не допускать их… Но что я все о себе да о себе? Позвольте представить вам кое‑кого, кто тоже горит желанием выразить свое восхищение и уважение великим мастерам войны!
Демон жутко улыбнулся, и из‑за кучи останков армии мертвых вышел пепельно‑серый волк, огромный, как бык. Не могу не сказать, что человек‑оборотень, трансформируясь, становится похож на волка или собаку лишь постольку поскольку. Сходство просматривается отдаленное и вблизи и вовсе теряется. Оборотень, во‑первых, намного крупнее обычного волка или собаки — даже сенбернара, кавказца. Во‑вторых, короткий хвост, длинная сбившаяся шерсть и омерзительная до ужаса морда и вовсе лишают его сходства с благородными животными.
— Герадо! — прошептала Светлана.
Пепельный оборотень кошачьей походкой направился в нашу сторону. Глаза его сверкали пламенем, из полуоткрытой пасти свешивалась тягучая слюна. Монстр тихо рычал, оскалив острые клыки с палец длиной.
Из‑за кучи показался еще один персонаж этой ночной схватки. Толстый, взлохмаченный и до неузнаваемости изуродованный человек порывисто прошелся за спиной Сэктона, поднял с земли отрубленную руку какого‑то мертвеца и с остервенением откусил большой шмат гнилого мяса.
— Альпос! — ощерился я.
Милицейская форма на вампире давно пришла в негодность и выглядела на тысячу лет.
— Привет, неудачники! — выкрикнул Альпос — А тебе особенный привет, придурок!
Последние слова, как я понял, были предназначены мне. Я выпрямился в полный рост, крепче сжал рукоятки мечей и сделал шаг навстречу.
— Зря я не поверил, когда ты говорил мне о вампирах, — каркающим голосом кричал Альпос, брызгая черной кровью мертвеца. — Это же надо, а? Вампиры, демоны, оборотни, всякая прочая хрень… Но знать об этом еще куда не шло. Однако ты, чертов засранец, превратил меня в это говно! — Он сделал что‑то похожее на реверанс. — Ты, сука, вцепился своими зубищами в мою шею и превратил в вампира, мать твою! Ты забрал у меня мою жизнь, сделал демоном, разрушил все мои планы! Но тебе показалось мало, и ты, ублюдок, взорвал какую‑то бомбу… Теперь я не только вампир, но самый уродливый вампир в мире!
Альпос, тыча пальцами в свое лицо, яростно скалил зубы. Я обнаружил, что у него, в отличие от всех виденных мною вампиров, все зубы походи на клыки: заостренные, клинообразные.
— Ты и при жизни был дерьмом! — крикнул я в ответ.
Вампир посерел.
— Возможно, был не самым лучшим человеком, но то, что ты со мной сделал, я явно не заслуживал.
— Откуда тебе знать, мразь! — заревел я звериным голосом. — Сейчас ты ответишь за причиненные моей девушке страдания!
— О, а я уже и забыл о той красотке, — с поддельной печалью всплеснул руками Альпос. — Да, хороша была куколка, ничего не скажу. Но сейчас‑то она еще лучше, не правда ли, упырь? Да такую девочку я и сам не против потыкать, но, понимая твои претензии на нее, благодушно уступаю!
Пока он говорил все это, я пригнулся почти к самой земле и рванул в его сторону. Последние десяток метров я преодолел в прыжке, широко разведя руки с мечами. Захватив ногами шею вампира, я заставил его повалиться наземь, а потом выгнулся «мостиком», вонзая острия катан в толстый живот. Против ожидания, Альпос даже не пискнул от боли, а я получил ощутимый тычок в спину и отлетел в кучу останков.
— Мышка научилась летать! — верещал демон, зачем‑то отряхивая грязный пиджак, один погон которого бесследно исчез.
Я мигом поднялся на ноги и разбежался для нового удара. Дайто‑катаны совершили молниеносный и сложный полет, выделывая фигуру, заученною мной в бою с мертвецами. Голова и руки Альпоса должны были отделиться от туловища и упасть к моим ногам, но на вампире не было даже царапины.
— Упс! — надменно улыбнулся он. — Не идет!
Он схватил меня за ворот плаща и швырнул в сторону напарников. Топор быстро помог мне подняться и зашипел:
— Сейчас я с ним разберусь!
— Подожди! — остановил я его. — Простым оружием Альпоса не одолеть!
Между тем, Герадо подкрался к нам на расстояние прыжка. Тихо и стремительно он выстрелил свое тело вперед и повалил Макса, но вампир, спасая собственное горло, успел выставить меч. Схватив пастью вместо плоти окровавленную сталь, Герадо с визгом отскочил в сторону, свирепо сверкнул глазами и изготовился для очередного нападения.
— Ну‑ка, отойдите в сторону, — посоветовал Шокер, извлекая свою металлическую дубинку. Щелчок, и дубинка раздвинулась, превращаясь в опасное оружие. — Пойди сюда, зверюга! Я тебя выдрессирую, ручным станешь!
Герадо перевел пылающий взгляд на Леху, клацнул пастью и прыгнул. Вампир отскочил, а оборотень напоролся на конец боевого шеста. Раздался щелчок, яркая электрическая искра на мгновение ослепила меня, а потом в воздухе запахло паленой шерстью.
— Нравится? — ревел Шокер. — Давай еще раз попробуем!
