— Кадет, если имеете какие-нибудь пожелания, время их высказать, — намекнул статс-секретарь. — Аудиенция завершается.
— Ваши Императорские Величества!.. — Огонек смутился, прижимая к боку ларец. — Вместе со мной были… другие люди, они тоже… заслужили… я надеюсь!
— Этим займется Галарди. — Дангеро взглянул на статс-секретаря.
«Опять все взвалили на меня. — Второй не изменился в лице, но предчувствие сложной и деликатной работы легло ему на плечи как грузный солдатский ранец. — Извольте, гере Галарди, угодить всем ведомствам и генералам, да чтобы закон не нарушить!..»
Как следовало ожидать, Купол вцепился во Второго, едва они оказались в приемной:
— Гере Галарди, пора решить насчет пришельцев. Надеюсь, ваши «аспидные сюртуки» уже вынюхали, что хотели.
— Граф Тор-Майда требует всех себе.
— Мне плевать на дирекцию медиа-связи! Это штатское ведомство. На войне первыми исполняются запросы армии, а уж потом…
— …и разведка тоже настаивает. Кого прикажете слушать, гере штабс-генерал? Когда государь начертает «Исполнить», тогда приходите. Не раньше.
— Вы не барышня, а я не ухажер, чтоб вокруг увиваться и ваш порог обивать. Давайте по-дружески — я перечислю… сто тысяч унций из своего фонда, а вы отдадите мне дьяволов.
— Не могу. И денег не приму. Кадет, что вы рот разеваете, как рыба на крючке?
— Позвольте сказать!..
— Вас-то это как касается?! — пролаял Купол, обернувшись к Огоньку. — Шагом марш в казармы! С вами кончено, кадет, — радуйтесь, что без ареста обошлось.
— Я про Хайту и животное.
— Не ваше дело. Еще слово пререканий — и на гауптвахту.
— Как прикажете, гере штабс-генерал, — вытянулся Огонек; глаза его смотрели смело, не сказать — дерзко. — Только я им обязан, а значит, мой долг — за них вступиться.
Купол грозно засопел, а Второй насмешливо скривился:
— Кадет, как вы с таким нежным сердцем стреляли в людей?
— Война, гере статс-секретарь.
— Мне бы ваши годы. Я бы убивал и миловал направо и налево, через раз… — Взгляд за круглыми очками стал тяжелым и усталым.
— Я вас в покое не оставлю, — пообещал Купол. — Если мне ничего не достанется, буду рапортовать герцогу Лебену. Сейчас, когда падают звезды, я должен иметь образцы новых дьявольских пород! Милейший, вы рискуете карьерой — поставить под угрозу всю цивилизацию…
Сто тысяч унций — не пустяк для маленького ведомства, которым заправлял Второй. Глаза машинально отмечали, на что потратить деньги в сумрачном доме, где располагалась штаб-квартира «аспидных сюртуков». Оштукатурить потолки, заменить двери. Сделать новую электропроводку. Покрасить чугунную решетку, отделяющую передний двор от улицы.
Двое клерков без устали строчили документы на оплату — отправка срочных телеграмм, завтраки и обеды из кухмистерской, винные и кофейные порции, свертки хлопковой ваты, папиросы…
— Позвольте, кому папиросы?
— А эта девица без фамилии курит не переставая.
— Хорошо, а вата?
Клерк сделал гримасу:
— Извиняюсь за подробность, гере — дамские дела.
— У всех разом?
— От волнения-с!
— Отчитаетесь пустыми бутылками и упаковками. — Второй постучал пальцем по бумагам. — Позаботьтесь, чтобы у вас все сходилось. Где счета от мясника?.. Семь фунтов говяжьей вырезки, Дева Небесная! Сказано ведь — животине покупать обрезь, поребрину и наборы для студня. Вы что ее, на выставку откармливаете?
Служащие извивались и разводили руками. Дьяволица-златовласка, еле владея имперским языком, умела убеждать без слов и добиваться больших льгот.
— У нас не зверинец. Хотите, чтобы тварь была довольна — покупайте на свои.
— От штабс-генерала Купола являлся поручик, скандалил и требовал встречи с девицами.
— Вот как? девочек ему подай… Батальонных дальше приемной не пускать и быстро выпроваживать.
— Из Гагена по телеграмме прибыла Рутана Динц с братьями. Матушка Лары. Плачет, настаивает: «Допустите к дочке!»
— В сумасшедший дом она приехать не спешила, а тут — узнала, что чадо произвели в кадеты, — примчалась вихрем. Пусть ждет. А это что? от шорника… зачем второй ошейник? Разве первый уже порван?
— Это не для паты, а для Хайты. Она невольница, ей полагается ошейник. Так принято у дьяволов.
— За шестнадцать унций!..
— Из акульей кожи-с.
— Из собачьей хватило бы. Вы сами будете отчитываться в казначействе — мол, дамское украшение по высшему разряду. Хватит этих капризов! Объясните ей — рабство в империи давно отменено. А то завтра поводок попросит. Модница выискалась…
Затем Второй велел позвать к себе Лариту Динц.
В доме «аспидных сюртуков» кареглазая девчонка успокоилась и отъелась. На лице перестали торчать скулы, появились какие-никакие щечки, движения стали мягкими, скорее девичьими, чем ребячьими. Второй распорядился кормить барышень — сколько съедят. Госбюджет выдержит три голодных рта, даже с винной порцией. Опять-таки сытые куда покладистей и разговорчивей.
— Ан Ларита, вас взяли на службу без согласия. Причем в жандармы. Вы можете просить об отставке и вернуться к родителям.
— Я б лучше осталась служить, гере статс-секретарь. Только вот жандармерия…
— Есть предложение — перейти в связистки. В медиумы, если точнее. Сто двадцать унций в месяц.
— Подходяще.
— Вы не достигли совершенных лет. Половину ваших денег будут получать родные.
— Конечно, — по-взрослому серьезно кивнула Лара. — В семье двое меньших, их надо учить, на ноги ставить.
— Поедете в пансион Гестель. Содержание, учеба — за казенный счет.
«Я как раз туда ехала, только звезда сбила с пути. Но я столько всего узнала! И столько пережила… Зато теперь у меня куча друзей».
— Вы должны будете работать для науки. В Гестеле это делают все.
— Я согласна… если с Бези и Хайтой обойдутся по-хорошему.
Встав из-за стола, Второй подошел к окну.
— Ан Ларита, вы не можете за них просить. Они из иного мира. Для них есть особые законы.
Но девчонка твердо заявила:
— Если им будет плохо, я служить не стану.
— Но поймите — они чужие, враждебные нам существа. Мы не знаем в точности, на что они способны. Особенно младшая. Чтобы защитить Мир, надо их изучать…
— А я клялась на Божьем Оке и непорочной дворянке, что буду помогать им. И другие, кто клялся, все будут за них. Вам нужны медиумы или нет?
— Что же, — резко обернулся Второй, — вы клялись и об этой свинье с глазами на заду?
— Хайта — ее кормилица. Если пату у нее отнимут, станут мучить, Хайта с горя может умереть. Или… вы их хотите зарезать? Вам все равно, что с ними будет?
