— Да, так было. — Аня не могла назвать это ударом ниже пояса, потому что параллель была неизбежна. Она знала, что он хочет рассказать ей о родных, погибших где-то на материке. — Но люди на этих кораблях не сделали ничего плохого.
Разумеется, это было не совсем верно. Там были Прескотт и Хоффман. Но Виктор Хоффман дорого заплатил за свое участие в этом деле. Старый вояка нравился ей, и она не хотела, чтобы он заплатил еще больше.
— Возможно, мы смотрели бы на все иначе, если бы Саранча добралась сюда, — продолжал старик.
— Да, — согласилась Аня. — Я думаю, да.
Я отвечаю за свое поведение и за свои действия; я обязуюсь вести достойную, чистую и умеренную жизнь. Я беру на себя обязательства перед своими согражданами; я буду служить им верно, держать себя скромно, потому что мы все — равные элементы единого целого и без них я — ничто. Я беру на себя обязательства перед нашим обществом; я принимаю и уважаю свое место в нем. Я обязуюсь защищать его и трудиться ради его процветания, чтобы я также мог получать защиту общества и чтобы будущие поколения могли жить в безопасности и благополучии.
Восьмой Канон, основополагающие принципы Коалиции Объединенных Государств, завещанные Праотцами, которые обязан знать каждый гражданин
Гавань Пелруана, на следующий день после налета бродяг, через четырнадцать лет после Прорыва
— Я решил, что Прескотт в состоянии обойтись без меня, — сказал Хоффман. — И потом, я подумал, что если еще раз увижу, как майор Рейд лижет ему задницу, то не удержусь и хвачу его бензопилой. Я говорю глупости, да, Аня?
— Я сама предпочла бы не работать с майором, и это одна из причин, по которым я сейчас с вами, сэр, — произнесла она. — Идемте. Познакомитесь с местными властями.
«Ворон» сделал еще один круг, затем направился обратно к военной базе Вектес; на борту находился также Уилл Беренц. Первая партия «Воронов» приземлилась, и прибывшие приступили к налаживанию основных служб, что было необходимо, прежде чем высадится первая партия беженцев. Аня уже представляла себе некое событие, исторический момент, который будут снимать на камеры: выжившие остатки человечества впервые ступают на безопасную землю. Но она знала, что переезд и высадка будут происходить постепенно.
Коул и Бэрд работали на набережной — пилили «Лансерами» доски. Да, в конце концов, бензопила — это все-таки бензопила. Ее можно использовать не только для того, чтобы сражаться с червями. Но Аня все равно улыбнулась. Двое мальчишек с завороженным видом наблюдали за солдатами.
— Где Матаки? — спросил Хоффман.
— Отправилась вместе с сержантом Фениксом к бродягам. Они взяли с собой фермера и полетели на «Вороне» Соротки, чтобы провести разведку с воздуха.
— А что, местное отребье бешенством заразилось, что ли? Никогда не слышал, чтобы они пытались нападать на солдат. Я против амнистии, но Прескотт настаивает. Думаю, они пошлют его подальше. Как обычно.
— Им слишком долго приходилось иметь дело с безобидными местными. Они не привыкли к пулеметам.
— Ну что ж, теперь придется им привыкнуть, чтоб их черт побрал. Ублюдки чокнутые. Что-то их разозлило или они всегда так себя ведут?
Аня подумала о том, что именно Берни рассказывала о себе Хоффману. Возможно, следует дать ему понять, что у нее больше счетов к бродягам, чем у обычного солдата, но это было слишком личное, и сейчас ей придется ступить на тонкий лед.
— Мне кажется, они просто хотели дать нам понять, что они здесь хозяева, но в конце концов обнаружили, что это не так, — произнесла Аня. — В первый день мы вступили с ними в контакт, и вели они себя враждебно. — «Боже, что мне делать? Сказать ему? А может быть, он уже знает?» — Сержант Матаки ударила одного из них. Но у нее была на это веская причина.
Хоффман замедлил шаг:
— Насколько веская?
— Этот человек толкнул ее. — Нет, это ничего не объясняло. — Сэр, вам известно, что ее изнасиловали трое бродяг?
Хоффману это явно не было известно. Он замер на месте. Он даже не посмотрел на Аню, хотя обычно реагировал на любые новости, сверля собеседника взглядом, способным продырявить стальной лист.
— Этого я не знал, — произнес он. — И насильники здесь, на острове?
Аня занервничала. Она хотела хоть как-нибудь успокоить его — он побледнел так сильно, что напугал ее.
— Все не так просто.
— Мне нужно знать все. — Против обыкновения, он даже не разразился потоком ругани. Он был определенно потрясен, кровь отхлынула от его лица. — Матаки и я — старые друзья. Вы понимаете? Я сам возьму «Лансер» и пристрелю того, кто хоть пальцем осмелился ее тронуть.
— По-моему, она уже разобралась с двоими, сэр. — «Зря я все это затеяла. Нужно было оставить такой разговор Маркусу». — Простите, я не знала, что вы настолько близки. Мне следовало сообщить это более… осторожно.
— Я чертовски рад, что вы все мне сказали, Аня, — ответил Хоффман. — Потому что она ни за что не сказала бы. Остальное предоставьте мне.
Он пошел прочь, качая головой и сжимая кулаки. Аня решила не подливать масла в огонь и не упоминать о лодке, которая заинтересовала Берни.
Когда Гавриэль встретил их в мэрии, полковник, казалось, снова превратился в прежнего Хоффмана — прямолинейного, делового военного.
— Итак, некоторые из ваших сограждан считают, что мы станем у них занозой в заднице, — начал он, развернув стул спинкой к себе и усевшись на него верхом. — Так вот, мы еще не скоро появимся у вас на пороге. У вас есть буферная зона шириной в семьдесят километров. Но Председатель не потерпит возникновения сегрегации и запретных зон на территории КОГ. Некоторое общение необходимо.
Казалось, Гавриэль был даже пристыжен.
— Думаю, они боятся перенаселения и вспышек насилия. Нехватки продуктов. Некоторые еще помнят Маятниковые войны, и, судя по тому, что говорит лейтенант Штрауд, это были, так сказать, цветочки.
— Гавриэль…
— Пожалуйста, называйте меня Льюис.
— Льюис, мы пережили войну на уничтожение. Разве мне нужно вам что-то объяснять? Черт побери, мы ведь не животные. Мы не бродяги. Мои люди — дисциплинированные солдаты, а гражданское население подчиняется законам военного времени. Это не толпа грабителей, которая испортит ваше комфортабельное существование.
— Я это понимаю, полковник.
— Напомните им, что этот городок существует только потому, что ВМФ КОГ оплатил их пребывание здесь, на своей военной базе.
Аня поморщилась. Гавриэль ей нравился, и она надеялась, что он понимает: в упреках Хоффмана нет ничего личного.
