Не доходя до ловушек, Гус приказал мальчикам взяться за руки. Еще не хватало, чтобы братья повторили судьбу девки. Обидно-то как! Аппетитная была девица, а поди ж ты – убилась. И дурак этот омеговский мясо не сохранил. Наверное, уже подпортилось, не засолить даже.
Четверняшки вслед за Гусом пробрались к пещере.
Вопли и выстрелы слышались уже не так далеко, можно было различить рев двигателей. Гус протиснулся в пещеру. Здесь царила абсолютная темнота.
– Сюда, – приказал он шепотом и по шороху ног понял: мальчики послушались.
Во второй «комнате» Гус нащупал факел в нише, нашарил огниво, запалил огонек. Испуганные братья жались к стене. Ничего… Гус первым делом кинулся в угол, где, надежно спрятанные, ждали своего счастья запасы. Откинул шкуры. Вот они, тюки с сушеным мясом, вот он, мешочек с солью! Тут много, Гус надеялся что-то во время засухи сменять на воду, но теперь-то он не один, как выкручиваться? Ничего, с мальчиками можно и грабежом промышлять, да и оружия они после облавы много наберут, будет на что жить…
Гус трясущимися руками развязал ближайший мешок со снедью. Вдохнул полной грудью… Где запах?! Не веря себе, он вытряхнул содержимое мешка на пол. Какие-то ветки, ветошь, обглоданные кости… Гус застонал от ужаса, схватил второй мешок.
Он потрошил мешок за мешком, и во всех было одно и то же, а вместо самых нижних попросту подложили камни. Гус заметался по пещере, братья провожали его встревоженными взглядами.
Теперь он обратил внимание на следы чужого присутствия: кто-то вынес из пещеры все ценное, оставив хозяина без пропитания и запасов! Кто?! Кто же?!
Гус, растолкав братьев, выбежал в первую комнату и почти сразу увидел то, что искал: прямо поверх рисунков было написано неровным почерком полуграмотного существа: «СДОХНИ, ПАДАЛЬЩИК!» И чуть ниже стояла подпись: «УКРЕПРАЙОН».
Гус опустился на пол, выронил факел. Это конец. Ему предстоит сидеть в пещере два-три дня, пока облава не завершится и страсти на Полигоне не улягутся. Нашли недруги тайник? Гус подорвался, дрожащими руками откатил камень, приваленный к стене. Нет, не нашли. Немного соленой волчатины, сушеных ягод-«глаз» да фляга с водой. На пятерых не хватит.
Четверняшки переминались с ноги на ногу, пялились на опекуна. Они в растерянности. Они испуганы его отчаянием… Это сейчас. А через день, озверев от голода, они убьют «дядю» и сожрут его. И ничто их не удержит. Гуса бы – не удержало.
Гус искренне улыбнулся. Выживает самый хитрый. Выживает самый умный. Выживает в одиночестве. Как он.
– Мальчики, – позвал Гус, – сходите-ка за водой, а? Здесь близко, а у меня нога болит. Сейчас выйдем, я покажу, куда идти, а дальше уж сами, ладно? Только в ловушку не попадитесь. В темноте видите?
Братья закивали. Он доковылял до выхода, высунулся, махнул рукой:
– Вон там, за тем выступом – родник. Вот вам бурдюки, ступайте, мальчики.
Близнецы мялись.
– Ступайте! – повысил голос Гус.
И они ушли – гуськом, чуть ли не за руки держась. Впереди шагал Рыло, за ним – Порось… Гус кинулся в пещеру, забыв о больном колене. Времени совсем немного. У него все продумано, снаружи вход и не заметишь… Он привычно двигал камни, прилаживал толстые доски и листы жести, подсыпа́л припасенной гранитной крошки. Вот так. Вот так… Станут братья ломать завал? Да кто их знает. Но в тайнике не только мясо, в тайнике «хауда», а отстрелять по одному лезущих через завал – плевое дело.
Из-за завала послышалось растерянное:
– Дядя! Дядя!
Гус промолчал. Он счастливо улыбался: успел. Теперь он выживет. А мальчики? Ну что – мальчики? В груди кольнуло. Гус поморщился.
– Дядя!!! – отчаянно крикнули с той стороны.
Завал вздрогнул – его ломали. Гус поудобнее взял «хауду».
А мясо он засолит. Конечно, хотел себе крепких и послушных рабов, чтобы обожали, чтобы в рот заглядывали. Но жизнь дороже.
С той стороны хлопнул выстрел. Застрочил автомат. Гус все еще улыбался. Близнецы кричали хором – живучие, так просто не умрут. Гус затаился, сжимая «хауду». Будем надеяться, омеговцы не заметят завал, не придут сюда. Плохо, что мальчики его так подставили – попались у самого дома.
Жжение в груди усилилось.
Стены пещеры вдруг начали давить, свет факела показался тусклым. Гус опустил «хауду» и потер грудь. Не страшно. Сейчас пройдет.
Под завалом с той, внешней, стороны, предсмертно хрипели сыновья Зоси и смеялись омеговцы.
Ничего. Он все сделал правильно. Выживают поодиночке…
«Умирают поодиночке, – прозвучал чужой голос в голове. – Сдохни, падальщик!»
Факел потух. Тьма пещеры взорвалась ослепительно ярким светом. Гус закричал, но только он сам слышал свой крик. Гус умирал в одиночестве. И впервые в жизни хотел, чтобы кто-то был рядом.
Последний радиосигнал от Тео они получили в полдень, что-де на место прибыли, всё в порядке. Обычно взимание платы занимало полчаса-час, после чего колонна отчитывалась о проведенной операции и отправлялась в гарнизон. Но Тео не спешил выходить на связь во второй раз. Молодой радист Рон безрезультатно насиловал передатчик.
– Наверное, точка накрылась, – наконец проговорил Рон и стянул наушники. Щеки парня горели пунцовым, уголок глаза дергался.
Радист недавно выпустился и недостаточно хорошо освоился – Лекс сомневался в его компетентности, потому решил самолично проверить связь. Потупившийся Рон замер в сторонке.
Связи действительно не было. За два года службы лейтенант Лекс не помнил, чтобы передатчики ломались. По Уставу в подобной ситуации ему подобало выждать два часа – ровно столько времени требовалось, чтобы преодолеть расстояние от фермы Хмурого до гарнизона, – и лишь потом принимать меры. То есть высылать на место штурмовую группу.
– Вольно, Рон. – Лекс отложил наушники, смерил кабинет шагами и, заведя руки за спину, уставился в окно, из которого открывался вид на красновато-желтый холм, поросший щетинистой травой.
Восемь сезонов назад в гарнизон явился проситель – Юри Хмурый, да не один, а с десятком отборных головорезов. Прослышал бандит, что в Цитадели Омега разработана бурильная машина, с ее помощью роют колодцы фермерам в обмен на сотрудничество: Омега фермерам – воду, фермеры Цитадели – продукты. Как мог, Юри рассыпался в любезностях, пообещал всяческую поддержку и солидную плату. Устал-де старый разбоем промышлять, мирной жизни ему захотелось. Лекс прикинул, решил помочь. И ни разу не пожалел. Сейчас на ферме Юри трудились несколько сотен человек.
В начале сезона он жаловался на неурожай: пшеница не заколосилась, кукурузу жара побила, скотина передохла, и просил уменьшить плату. Лекс отказался. Во-первых, как бы ни шли дела на ферме, хозяин всегда ныл, а во-вторых, продовольственный план уже был составлен и заверен в Цитадели. Пожалей Лекс Юри, придется других обирать.
