Собственно воды можно раздобыть у Кляки, сорокалетнего обрюзгшего мужика, снабжавшего округу разбадяженным спиртом. У него полно всяких и больших и маленьких бутылок. Прошлым летом Тим таскал ему пустую тару, заработав пару монет и выговор от матери.
Мальчишка так и решил, зайти и попросить воды, знакомы все-таки − не откажет. Осторожно потянул за ручку. Кляка не запирался, дабы не затруднять доступ клиентам. Заглянул. По-хорошему надо было постучаться. Но стучаться Тим побоялся, потому вполголоса позвал.
− Эй, Кляка!…..
На прозвище мужик не обижался. Совсем наоборот, и старым и малым, представлялся непонятным словом, похожим на «клякса».
Ответа не последовало. Возможно, Кляка вышел или что вернее убежал, поскольку то не многое что Тим успел углядеть, перед тем как очутиться в подвале, страшную суматоху. Отсутствие хозяина мальчишку не смутило, а вовсе наоборот, ободрило. Кляка хоть и знакомый, но человек малоприятный. При встречи всегда спрашивает одно и тоже.
− Что пацаны, ху…шки подрастили? А то спирту продам.
Стараясь не топтать вязанный половик, Тим прокрался коротким коридорчиком. Дверь налево в туалет, за ней на кухню, прямо в комнату. Точно в такой же квартире, только в другом доме, жила бабушка Лины. Они ходили несколько раз в гости, и та поила их киселем. Кисель Тиму не очень. Газировка или кола гораздо вкусней. Не сравнить вкуснее. И даже пиво, которое так любит отец, не сравниться с газировкой.
Не теряя времени, в подвале ждут, Тим двинул на кухню. В любом доме все съестные запасы хранятся в холодильнике или в нише под подоконником. Он легонько толкнул дверь. Дверь отпружинила и не открылась. Когда цель под самым носом, нет смысла отступать и менжеваться. Повторил попытку. С тем же успехом. Налег сильней и заглянул в образовавшуюся щель. Что же мешает? Мешал Кляка. Лежал на животе и его ноги, в драных носках, подпирали двери.
Тим невольно вскрикнул. Кляка не был пьян. Торгуя, спиртом налево и направо, он не пил. И не заболел. И не поскользнулся. И уж точно не свалился от инсульта, как дед из двенадцатой. И не от инфаркта, как соседка. Кляка мертв. Человек не может жить без головы.
Стало дурно и сердчишко частило. Тим заспешил выйти из квартиры.
Кто-то стремительно приближался к подъезду. Запнул пустую коробку, загремел сеткой лежащей у входа, брякнул оторванным уголком ступеньки. Тим метнулся на этаж выше. В двадцать пятой жил Брюква, туда нельзя. В двадцать шестой никого, дверь давно на крепком замке. Тим подергался в двадцать седьмую, к Лиске, бывшей подружке Рема. Куда там… Двадцать восьмая… Железо вспахано. Четыре жуткие борозды порвали металл. Мальчишка заторопился.
Внизу хлопнула дверь, грозно рыкнули.
Кто преследовал, Тим увидел в отражении на никеле. Сам он укрылся за распахнутой стальной дверью, отгородившей угол. Это был… было… преследователь походил на Спайдермена, только не в костюме, а голый. А глаза… глаза, вовсе не на чьи не походили. Огромные, беловатые… И когти каким позавидовал бы Дракула. Комикс про легендарного вампира ему подарил Комарик. Выглядел спай зло и в отличие от прототипа спасать попавших в затруднительное положение не собирался.
«Это он оторвал башку Кляке», − решил про себя мальчишка и прикрыл рот ладошкой не дышать. Спай прислушивался к звукам и вел себя как собака. Крутил головой, подставляя маленькие ушки то так, то сяк. Тим старался не шуметь, влип в стенку и даже привстал на цыпочки от старания. От напряжения зачесался нос. Потом глаз. Опять нос. Вот напасть-то! Спай с подозрительностью вошел в тридцать вторую, дверь в которую висела на верхней петле сикось-накось. Тим тоже хотел туда метнуться, но плохо знал жильцов и никогда не гостил. Её обитатели, мужчина и женщина, детей не имели, за то постоянно ссорились и дрались. Мужчина женщину бил за… Тим забыл за что. Однажды выгнал из дому, и мать отдала той свою старую куртку и тапочки.
Как только спай пропал из виду, Тим чуть не поддался искушению покинуть укрытие, но утерпел. И поступил верно. Не успев войти, спай тут же вернулся. Оглядев пол площадки, еще послушал, заглянул через перила вверх и вниз. Тим заволновался − его сейчас обнаружат, и приготовился кричать мама! Но раздалось толи мяуканье, толи еще что и спай вновь вошел в тридцать вторую. Зевать не стоило, и Тим дал деру. Должно быть, спай все-таки его услышал. Или почувствовал. Потому что уже через двадцать секунд гнался.
Вывернутая дверь тридцать третьей лежала на перилах, загораживая проход. Весь пол площадки усыпан отбитой штукатуркой, впитавшей кровь. Можно было бы постучаться в тридцать четвертую к Чите, но пока откроют….
Мальчишка пролетел на пятый. Не полез на чердак, не успеет, а ходом в тридцать девятую, к Комарихе. Открыто и здесь он бывал. Тим захлопнул за собой дверь с древним английским замком. Для надежности крутанул второй. Три ригеля впились в косяк.
Грохот, доносившийся в спину, торопил действовать и соображать. Просто убегая, не спасется. Может закричать? Когда Бес сломал ногу, верещал так, что взрослые, знакомые и не знакомые, кинулись к нему на помощь. Но кто поможет, если во всем доме ни души? На вопрос куда подевался народ еще предстояло найти ответ, но первостепенный — как не достаться спаю?
Посередине комнаты стол. Неделю назад Тим здесь чаевничал с вкуснейшим пирогом. Комариха, бабка Комарика, мастерица на такие штуки. Теперь на этом столе, накрыв собой посуду и белую скатерть, лежал Висля, непутевый бабкин брат. Лежал мертвым. По нему ползали мухи. Забирались в раскрытый рот, лезли в открытые глаза. Тим попробовал отвернуться, не видеть страшную картину и налетел на кресло.
− Мама! — вскрикнул он, обмирая от ужаса.
В кресле… расплылась Комариха вывалив собственные внутренности на колени. То, что осталось от самого Комарика, тут же, на коврике, в виде объедков.
Входная дверь брякнула вывернутыми шарнирами и бухнулась на пол, сотрясая этажи. Тим рванулся на балкон. Оттуда можно перебраться на соседний. Сорока, романтически настроенная дурында (Комариха придумала прозвище), им не запрещала такие трюки. Прошел квартиру и ты оп! в другом подъезде. Бабка Комарика их ругала и стыдила.
− Головы свернете оглашенные! Людям из-за вас сплошное беспокойство.
Спай пролетел комнату, свернул стол и кресло, выскочил на балкон. Не задерживаясь, перемахнул перила, ворвался к Сороке. Расшвырял мебель в поисках укрытия беглеца и его самого.
Тим выбрался из большой коробки и вернулся в квартиру Комарихи. Спрятаться на балконе, сообразил в последний момент.
В подъезде сразу поднялся по чердачной лестнице. Головой приподнял люк и влез. Закрыл. Постоял, давая глазам привыкнуть к сумраку, и пошел не наступая на керамзит − шуму много.
