— Вот именно, — Стара похлопали по спине. — Но ты-то не его крови. Сам говорил. Кто нам песню пел, как отомстить желает? Отомсти.
Стар разогнулся.
Зыркнул с яростью и решительным шагом направился к сараю. Несмотря на злость, ступал он по-кошачьи тихо. Сразу видно — хороший охотник.
Разбойники ждали.
И расходиться не спешили.
— Справится? — поинтересовался лениво первый, взглядом вперившись в несчастную женщину, которая прижалась к стене избы и тряслась от ужаса.
— Посмотрим, — Лучник вытащил стрелу.
— Что?
— Ничего. Просто. Чувство такое. Нехорошее.
Натянулась тетива. И ослабела. Лучник повел головой вправо. Влево. Взгляд его скользил по двору, отмечая малейшие детали. Ненадолго задержался на будке. Пса не было видно. Зацепил забор. И улицу за ним. Стену дома. Крышу дома. Лавку. Поленницу. И вернулся к сараю.
Миха поежился.
С него надо начинать, с Лучника. Он опасен. И не только стрелами, способными мага убить. Если подумать, Михе тоже случалось убивать магов. Мага. Так что сомнительное достоинство. Но вот скрытность.
И скорость.
И как знать, что у них еще в запасе. А в сарае заквохтали куры, громко так, испуганно. Следом и овцы заблеяли тонко так. Захрюкали свиньи.
— Поджигай, — велел Лучник, отступая к ограде.
— Думаешь? А этот…
— Не вернется, полагаю. А если и сгорит, то поделом. Убийца матери, — Лучник сплюнул на землю, и в какой-то момент Михе даже стало жаль, что придется его убить.
А ведь придется.
Эти не отстанут.
В руках второго появился камушек. Если этот будет вроде того, который они на болотах использовали, тут не то, что сарая, деревни на хрен не останется. Но с другой стороны что-то подсказывало, что такие штуки довольно дороги.
И вправду.
Вспыхнул огнем какой-то ком, который и полетел к стене сарая. Коснулся. И погас.
— Заговоренный, — пробурчал разбойник, уже не скрывая раздражения.
— А ты что хотел? Деревня богатая, — Лучник поднял лук и в какой-то момент показалось, что он видит Миху. Видит столь же ясно, как и Миха его. Жаль, только лука у Михи нет.
А если бы и был, им еще и пользоваться уметь надо.
Шаг.
И снова замер.
Снова шаг. Он подбирался к сараю, словно к зверю. И определенно понял, что все-то пойдет иначе, не по плану. А Михе что делать? Нападать? И надеяться на лучшее?
Или ждать.
— Ты…
Второй осекся и тоже резко развернулся. В лунном свете блеснул клинок. Клинок — это хорошо. От клинка Миху уходить учили.
Тихо свистнула стрела, войдя где-то совсем рядом. Миха не шелохнулся и прикрыл глаза. Его нет. Здесь. Сейчас. Никого нет. Это просто крыша. Тени. Мыши. Крыша из соломы, так что мыши будут. Скот. Скот чует людей, вот и беспокоится.
Вторая стрела прошла почти рядом.
— Никого там нет, — проворчал разбойник, вскидывая клинок на плечо. — Давай уже, а то сейчас и вправду набегут.
Он рывком отворил дверь и отступил в сторону, ожидая удара.
Тишина.
Только блеяние овечек становится совсем уж невыносимым. Они чуют беду. Топочутся. Ищут выход. И свинья завизжала тонко да нервно, взывая о помощи.
— Эй, — тихо позвал разбойник, вглядываясь в темноту.
Тот, который с луком, держится в стороне. Он в дом не полезет. Он готов отступить. Чувствует опасность. А Михи здесь по-прежнему нет.
И еще немного не будет.
Разбойник мялся, не зная, как быть.
Войти?
Остаться?
И он бы тоже сбежал. Если бы мог. Не может? Что-то держит? Клятва? Потом Миха поинтересуется. Если останется жив. И если будет у кого интересоваться.
— Не тяни, — резко бросил Лучник. — А то до утра проторчим.
— Нет, — тот, другой, все-таки отступил и, бросив взгдяд на крышу, сказал. — Она точно займется.
А вот это плохо. Строения местные из дерева, пусть и обмазанного глиной, но крыша полыхнет. И Миха полыхнет. И это ему не понравится. А еще полыхнет чердак, набитый сеном и прошлогоднею соломой.
Клинок отправился в ножны, а в руках разбойника появились комки шерсти, которые он принялся активно разминать.
И Миха понял, что времени у него не осталось.
Что если комок попадет на крышу, времени не останется не только у него.
Твою ж… он не боец! Он… он просто Миха!
Тело само сжалось пружиной, и распрямилось, обрушиваясь на стоящего внизу человека. И тот, не удержавшись на ногах, покатился по пыльному двору. Он был опытным.
И злым.
Он попытался дотянуться до клинка. И второй рукой всадил Михе под ребра нож, который вдруг оказался в этой самой руке. Только нож пошел не под ребра. Вспорол одежду.
И звякнул о что-то. Опалил быстрой болью.
А Миха… коготь сам полоснул по горлу. И запах крови сделался невыносимо сладким. Человек захрипел, но ножа не выпустил. Даже умирая, он попытался дотянуться. Только с порванным горлом долго не живут.
Миха успел откатиться за мгновенье до того, как стрела вошла в тело. Она пробила его насквозь, и тот, на земле, затих.
— Значит, я был прав, — меланхолично заметил Лучник. На тетиве его лежала новая стрела. И острие её следило за Михой. Показалось даже, что она живая.
И лук.
— Мальчишка не выбрался бы в одиночку.
Миха ничего не ответил.
Он ступал. Медленно. Полукругом. Лучник не подставит спину. И шансов немного. Но и он понимает, что Миха не так прост. Царапина на боку саднит, зудит, но и только.
— Уходи, — сказал Миха.
— Не могу, — Лучник чуть качнул головой.
— Клятва?
— Она самая. Ты уходи.
— И я не могу.
— Клятва?
Кружить так, по двору, они могут и вечность. Лучник не выстрелит, пока не будет уверен. Стрел не так много. А Миха не бросится, пока… пока стрелы есть.
И что делать?
— Кто ты? — поинтересовался Лучник.
— Дикарь.
— Оно и видно. Неплохо говоришь по-нашему.
— Я умный дикарь.
Смех у Лучника, что скрежет когтем по стеклу. Или рискнуть? Нож вон шкуру только поцарапал. А стрела… из чего она?
— Ты убил мага. Я видел. Как?
— Видел? Выходит, не показалось. Шумно было на том острове. Иначе я бы тебя почуял.
А ведь Лучник боится.
Осознание пришло сразу и вдруг. Он никогда прежде не терпел неудачи. Смертоносный. Опытный. Опасный. И в то же время он достаточно умен, чтобы не возгордиться. И теперь понимает — уйти будет непросто.
— А с магом все обыкновенно. Главное, стрелу правильную подобрать, что на мага, что на дикаря… или не стрелу. Чувствуешь, как тяжелеет тело? Он ведь оцарапал тебя, да? Жаль, что промахнулся. Но оцарапал. А он всегда смазывал клинок. Так что ты покойник.
Яд?
Миха ничего не чувствовал.
— Может, не сразу подействует. Но подействует обязательно. Такая зараза. Она уже в твоей крови…
Взгляд внимательный. И Миха спотыкается. Почти. Удерживается. Рычит. Дикарю ведь можно и порычать. Шаг.
Еще один. По кругу. Вытоптали его, наверное.
И снова шаг. Чуть меньше. Чуть медленнее. Самую малость. Иначе не поверит. Лучник внимателен. Но и Миха не дурак. Двигаться. Не останавливаться. Быть может, чуть дернуться.
Влево.
И вправо.
Улыбка Лучника становится шире.
— Мальчишка где?
— Обойдешься, — Миха запнулся на середине слова. И задержался на миг. Этого хватило, чтобы стрела сорвалась, а воздух сделался плотным, тяжелым.
Этот воздух мешал разминуться. Острие рассекало его, а вдогонку уже летела вторая.
И третья звенела, готовая сорваться с тетивы. Кинулась навстречу земля. Миха видел пыль. Траву. Он ощутил удар собственно тела, и как покатилось оно, уходя от стрел. Дышать стало нечем. Он вдруг явно увидел пыльную землю. и траву. И сапоги этого человека. Тоже пыльные, грязные.
Близкие.
Когти впиваются в них, и в ноги, дергают, опрокидывая человека на спину, но тот выворачивается. Он не хочет умирать. У него есть другое оружие.
Он ловок, что зверь.
И Миха не хуже.
Клинок пробивает-таки шкуру, чтобы застрять на ребре, и Миха рывком выдирает его из руки, выворачивая эту руку до хруста.
