в сознательном состоянии ещё не делал ни разу.
Затаив дыхание и ожидая пока кучка выживших сектантов доберется до подготовленных машин, Гном пытался унять колотящееся в груди сердце. Он, с закрытыми глазами, собрав всю волю в кулак ждал сигнала, пропустить который было просто невозможно.
Все бойцы Союза, в том числе Штанга со своей группой были вынуждены выйти за стены, и как только это было сделано, из тюрьмы начали выходить сектанты. Сгрудившись вокруг своего лидера и его заложницы, они неспеша шагали в сторону БТРа и пикапов, после чего, прикрывая первым поднявшегося на круп бронированной машины кваза, начали рассиживаться по машинам. Но тут, случилось то, чего так сильно ждал и боялся Гном. Грянул далёкий выстрел из снайперской винтовки и в то же мгновение, он начал как мантру повторять ментальный приказ всему живому в радиусе действия его способности: " замереть'. Гном весь сжался в ожидании момента как прозвучит и второй выстрел с которым жизнь его товарки прервется, но его не последовало. Меткий снайперский выстрел, угодил точно в цель, разнеся в клочья поганый артефакт Древних, а вместе с ним пройдя насквозь ноги пары невезучих сектантов. Даже упав на землю и истекая кровью те не нарушили его приказ и покорно лежали в снегу не позволяя себе даже моргать.
Гном вышел из-за своего укрытия и посмотрел на комично замерших в разных позах врагов. Без промедления отдал приказ Венере позабыть его прошлую команду и сказал:
— Ну и каково́ оно?
Не выслушав ответа, при помощи пистолета, Гном начал одного за другим убивать сектантов до тех пор, пока в живых не остался один только Патриарх. Его туша застыла наполовину втиснутой в люк бронированной машины. Гном забрался на БТР, зло усмехнулся в лицо неподвижно глядящему в пустоту квазу, после чего от души врезал тому рукоятью пистолета в висок отправляя его сознание на отдых.
— Мы с тобой ещё потолкуем, — зло пообещал кваз распластавшемуся на броне сородичу, после чего скинул его тело на снег…
* * *
— Откуда такая жестокость? — высоко задрав голову, с ухмылкой спросила Венера, все это время спокойно наблюдавшая хладнокровное умерщвление килдингов.
— Они это заслужили, — прогудел сверху Гном, спрыгнул с брони на снег и взяв за ногу не шевелящегося кваза повалок его в сторону уничтоженного КПП. Для этого было необходимо обогнуть пару пострадавших во время боя домов и пересечь один перекресток. Из-за одного из таких зданий в его сторону уже бежали взмыленные бойцы Союза. Лица тех кто был не в масках, выглядели весьма озадаченно, если не сказать растерянно. Но, ни одного товарища из своего отряда, видно не было, хотя, как было известно Гному, в этом рейде всем заправлял Штанга.
Ответом на не заданный вопрос стала просьба первого из подбежавших к нему рейдеров:
— Уважаемый, эээ… — замялся он, не зная как зовут жуткого до дрожи в коленях кваза.
— Гном, — буркнул он не замедляя шага, — и можно без «уважаемый».
— Гном, будь любезен — сними с наших свои чары. Они там стоят как вкопанные и даже не моргают. На морозе, знаешь ли, это может быть очень неприятно.
В это время, Гном как раз вышел к одному из расстрелянных углов здания и заглянув за него, сильно удивился застав там целую ораву народу, численностью не меньше тридцати штук в числе которых были и Штанга с товарищами, и даже недавно выпущенный на свободу Сокол. Все они пребывали в тех самых позах, в которых ждали момента рвануть на захват кваза и его сектантов. Гном обернулся назад, прикинул приблизительное расстояние до БТРа и довольно улыбнулся. Выходило приблизительно пятьдесят- шестьдесят метров. Совсем недурственная прибавка к прошлым его результатам.
Мысленно приказал всем присутствующим прийти в себя, сделав исключение только для висящего в его руке кваза.
Пришедшие в себя бойцы, все без исключения, действительно, первым делом принимались судорожно моргать и растирать заиндевевшие глаза руками. Кто-то бросился к фляжке с живчиком, а были и те, что начали хвататься за оружие и наводить его на тушу спокойно смотрящего на это безобразие кваза.
— Стволы в землю! — гаркнул Штанга, первым пришедший в себя от контроля Гнома, после чего, обратился к самому виновнику их проблем с глазами: — а ты не хило раскачался. В будущем это будет полезно.
— Я с подарками, — сверкнул жуткой клыкастой ухмылкой он, — куда его?
— Тащи в лагерь, но не вздумай спускать с цепи, — разглядывая «подарок», ответил командир, — мы за Зевсом и Лукой… ну, и остальными, если такие имеются. Потом поговорим.
Оказавшись в лагере, первое на что обратил внимание Гном, было несколько подорванных грузовиков и пикапов, чьи остовы ещё чадили черным дымом. Как в последствии выяснилось, со стороны лесного кластера подкатила колонна из пяти пикапов и обстреляли арьергард Союза из кузовных пулеметов и даже гранатомётов. Самой поганой из всех услышанных здесь новостей оказалась весть о том, что были подорваны обе палатки лазарета, в одной из которых находился Камень, к которому у него имелось не мало вопросов. Выжить там не удалось никому.
В ходе «дознавательных бесед» с парой выживших налётчиков, стало известно что они так же принадлежали к числу сектантов и именно из-за них те два пикапа что послал с полпути к базе научников Крест, не смогли добраться до Камчатки. Они умудрились перебить ещё не мало вышедших в тот день на охоту свободных рейдеров, пока не поступил приказ возвращаться в тюрьму.
— Дела-а… — в своей задумчивой манере протянул Гном и в ожидании пока вернутся его командиры, уселся прямо на пленённого им кваза, лежащего в неглубоком сугробе.
Ждать пришлось не долго — около пятнадцати минут, после чего бывших пленников, заросших неопрятной щетиной, побитых и в весьма скверном расположении духа, привели в лагерь, одели со своего плеча и даже накормили. Как выяснилось, это только к Гному проявляли столь трепетную заботу и кормили каждый день, а остальные, в том числе и Сокол, получали пайки раз в три-четыре дня, да и те имели не полный комплект.
— Тащи этого урода к вон тому грузовику, — без приветствия приказал злой как тысяча голодных руберов Зевс на ходу поглощая содержимое банки тушенки.
Тяжело вздохнув, кваз схватил за когтистую лапу Патриарха и поволок в указанном направлении, думая о том, что будет весьма обидно, если его не пригласят на допрос. Но
