— Э-э-э… а что могло вызвать этот гон? — задал вполне логичный вопрос парень. — Не «монолитовцы» же, про которых ты мне рассказывала?
— Уж точно не они, — ответила проводница и спустилась вниз. — В любом случае мы это скоро узнаем. Будь начеку, действуй с умом. Я не знаю, что там такое, но это что-то не на шутку опасное, если способно вызвать такой сумасшедший гон. А может быть, там всего-навсего редкостная аномалия… Ой, как бы мне хотелось, чтобы там была просто аномалия!
Ржавая переборка, заклинившись, скрипнула и замерла. Её нижний край к этому моменту поднялся на метр над уровнем пола. Сталкеры спустились с думпкара, пригнулись и просочились под переборкой в следующий отсек.
Глава девятнадцатая
КРОВЬ ЗА КРОВЬ
Но свет, даже такой слабый, помог мне прийти в сознание. Было на что ориентироваться, чтобы отличить явь от тьмы беспамятства. Я даже смог оценивать ситуацию, в которой оказался. Клин включил фонарик и дополнительно осветил мою руку, то место, куда попала пуля. Затем он достал бинт.
— Бинтуй сам. Чаще всего будет складываться так, что ты получишь ранение, идя по Зоне в одиночку, и помощи не дождёшься, — сказал он, кидая мне бинт. — Сейчас я тебе подскажу, если будешь что-то неправильно делать. Надеюсь, ты этому быстро научишься.
Взяв бинт, я расстегнул рукав куртки и медленно закатал его до локтя. Пуля оставила довольно серьёзную рану сантиметрах в десяти выше запястья. Но к счастью, пронзила мышцу навылет, не тронув кость. Я смочил край бинта в воде из бутылки и осторожно протёр вокруг раны. Боль, зар-раза, давала о себе знать, болезненно пульсируя в руке и отдаваясь в плечо и голову.
Очистив от засохшей крови рану, попытался забинтовать. Я не единожды задел её неосторожным движением пальцев, но, стиснув зубы, намотал всё-таки довольно крепкую повязку. Она пропиталась кровью, но и только. Конечно, болело ненамного меньше, но я хотя бы мог не опасаться заражения. Теперь сделаю уколы, противовоспалительный и обезболивающий, и жизнь совсем наладится…
— Неплохо, неплохо, как для зелени. Хотя уколы мог бы и сначала сделать, — оценил Клин мои действия. — А теперь попробуй пошевелить пальцами раненой руки.
Я попробовал, и у меня это отчасти получилось. Значит, пуля точно не перебила кость.
— Повезло тебе, зелёнка. Недельки две потерпишь, и заживёт, — сказал мне проводник. — Из эсвэдэхи влупил снайпер, радуйся, что пулемётчика у них заменил косой салага. Очередью крупнокалиберного станкача тебя на органы разнесло бы.
— Клин, не обзывай меня всё время зеленью! — вдруг сорвался я и раздражённо спросил: — Тебе не надоело?
— А-а-а… Так ты новое имя хочешь? Я же говорил, его тебе даст Зона.
— Зона что, вдруг вся такая торжественная, встанет, подойдёт ко мне и присвоит?! Уже было достаточно поводов, чтобы решить этот вопрос.
Наверное, из-за ранения я совсем потерял чувство субординации. Кажется, так это называется.
— Хорошо, — вдруг покладисто согласился напарник. — Как ты хочешь назваться?
— Ну-у… Откуда же мне знать. Не я здесь опытный сталкер. Придумай!
Я даже немного растерялся. Думал, он опять начнёт отнекиваться, но получилось неожиданно просто.
— Похоже, видать, и впрямь срок пришёл. Поводов, говоришь… Знаешь что. Ты здорово сработал там, в туннеле, когда мы попали в засаду наёмников. Ловко так патроны метал… Значит, быть тебе Ловкачом. Ты вообще, как выяснилось, парень ловкий, не промах. И не скажешь, что это ты был тем нескладным ботаном, что меня тогда в метро толкнул.
Ловкач. Вот как… А почему бы и нет! Наконец-то появилось и у меня своё зонное имя. И я этому так рад, что даже боль в руке не чувствую. Потому что «зелёнка», «малец» и «новичок» меня совсем не устраивали. Пусть я ещё мало чему научился и до настоящего сталкера мне как до вершины горы на карачках, но я уже не безымянная зелень.
Итак, после того, как мы свалились в люк и местные военные на наши души и тела больше не претендовали, так сказать, Клин примерно сориентировался, в какую сторону — к Припяти. Нам предстояло двигаться по туннелям, раньше служившим для стоков канализации.
Вонь, которая стояла здесь годами, казалась изначальной, неотъемлемой частью этих мрачных подземных каналов. Сначала мы двигались по щиколотку в густой вонючей жиже. Затем эта жижа, постепенно поднимаясь, достигла уровня колен. Идти становилось всё труднее, равно как и дышать.
— Клин, куда мы… кх… кх… забрели? — спросил я, кашляя от того, что зверски першило в горле. Держась одной рукой за стенку, которая вся была в чём-то липком и мерзком на ощупь, второй рукой я закрывал нос и, как мог, вытирал слёзы, проступавшие из-за того, что испарения беспощадно резали глаза.
— Сам не пойму, — глухо донеслось в ответ. Клин-то шёл в противогазе, и ему точно было сейчас легче, чем мне. Видимость постепенно снижалась, и появилось ощущение, что мы как будто бредём мало того что по колено в смрадной жиже, так ещё и в тумане.
— Держись за меня, не отставай, — велел мне проводник. Я был только рад ухватиться за него, поскольку обоснованно подозревал, что могу в любой миг потерять сознание. Держась за рюкзак напарника, я прошагал за ним ещё Зона знает сколько времени. Единственным позитивным изменением было снижение уровня стоков. Мой фонарик постепенно гас, батарейки садились. Его свет сначала тускнел, затем лампочка уже едва мерцала и в итоге совсем потухла.
Наверное, тут в атмосфере присутствовало что-то достаточно токсичное. Свет от фонарика Клина рассеивался перед ним и терялся в испарениях. Я практически ничего не видел и брёл в туманном сумраке, отчаянно цепляясь за ремешок на рюкзаке проводника…
Открыв глаза, я долго не мог понять, где нахожусь и что вообще здесь делаю. Постепенно, пока осматривался по сторонам, пришло понимание. После сна со мной всегда так. Просыпаюсь я тяжело, что да, то да. Ну не получается у меня открыть глаза и сразу включиться в явь. Для условий Зоны это не самое лучшее свойство, но и далеко не самое опасное для жизни. К счастью, как выяснилось, у меня почти нет привычек и свойств, которые для здешней реальности совсем уж неприемлемы. Разве что многовато размышляю на отвлечённые темы, но я постепенно исправляюсь. Со временем всё реже и меньше предаюсь этой «пагубной страсти».
В глубине сети разветвлённых пещер, некогда созданной аномальной активностью, всё так же летал и шипел огненный сгусток неизвестной природы. Встречались мне уже не раз этакие «фаерболы», циклично летающие по замкнутой траектории.
