— Есть одна маленькая тонкость, падре, — фыркнул Робин, — Я не чувствую боли, а полностью уничтожить меня ты не сможешь, пока не найдёшь последнюю перчатку.
Это была неожиданная и неприятная новость. Чезаре не знал, знала ли об этом Рейко, но сейчас это было неважно. Главное было не терять уверенного вида и без потерь времени задействовать план Б. Благо, он уже видел слабое место Робина. Пятая ступень. Гордость.
— И много тебе толку с одной перчатки? Мы оба прекрасно знаем, что ты надеешься, что «Она» не бросит тебя здесь. Оставляя вопрос о том, станет ли «Она» беспокоиться ради неудачников, предполагаю, что ты захочешь выбраться отсюда в сравнительно целом виде, а не в качестве бесполезной груды рванья.
— Знаешь, а ведь достаточно, чтобы получилось хотя бы у одного из нас. Победа всех пяти была невозможна: Она уже справлялась у Принцессы. Принцесса сказала, что все пятеро победить не смогут. На что Она надеялась? Всё просто: если победит хотя бы один из нас, общество уже никогда не будет прежним. Уже сейчас вы стоите на грани гибели. Все шесть концепций Принцессы уже сбылись, и если сбудется седьмая, то мир погибнет уже сейчас.
«Шесть концепций Серафимы». О них давно уже говорили по всему миру, во многих странах предпринимались усилия, чтобы не допустить их исполнения. Если все шесть концепций станут истиной, впору будет строить новые часы судного дня и с ужасом смотреть на минутную стрелку. Первая концепция, наличие оружия массового поражения, была давно. Вторая концепция: нарушение баланса сил, с учётом локального апокалипсиса пяти крупных городов, свершилась. Третья концепция: смерть части лидеров держав. Слишком расплывчато, чтобы с уверенностью сказать, достаточно ли лидеров держав погибло. Четвёртая концепция: несовершенство защиты от оружия массового поражения. С появлением сигмы, никто не знает, что мощней — силовые поля и ПРО или усовершенствованное ядерное и сигма-оружие. Пятая концепция: мировая паника. Именно ее, по-видимому, и создавала Джейд со своими сторонниками: каждый такой катаклизм — это новая вспышка паранойи в отношении сигмы и всего с нею связанного. Шестая концепция: денежный кризис. На самом деле, появление уже пяти концепций или даже четырёх, означало самозарождение остальных концепций.
— И на твоих мечтах придется поставить крест, — заметил Чезаре, — Жалкий неудачник, потерпевший поражение, а потом, когда кто-то другой добился цели, оказавшийся беспомощным иждивенцем… Ты этого хочешь? «Её» жалости или презрения?
Проболтался? Или толкает дезу? Будь допрашиваемый человеком, он сказал бы точно; однако у сигмафина не было лица как такового, а голос — не самое надежное средство определения…
— У меня ещё будет шанс отыграться, — «отмахнулся» Робин, — Впереди сигма-кризис, и с этим вам уже ничего не поделать. Со своими новыми способностями я добьюсь много большего, а моя информация для Неё поистине бесценна.
— «Информация»? — усмехнулся Чезаре, — Кого ты пытаешься обмануть? Меня или все же себя? Каждый день люди с сигмафинами умирают. Ты думаешь, никто не наткнется на то, на что ты наткнулся случайно?
— А ты разве сам не ответишь на этот вопрос? — усмехнулся Робин, — В чём разница между мной и теми сигмафинами, которые находятся в руках у умирающих вояк.
— В том, что ты ублюдок? — невинно поинтересовался кардинал, — Но не думаю, что ты в этом так уж уникален… В чем же?
Костюм фыркнул.
— Нет мозгов — считай, калека. Если не допедрил сам, хрена с два я тебе раскрою свою маленькую тайну.
— Вообще-то, технически из нас двоих мозгов нет как раз-таки у тебя, — заметил Чезаре, — И как раз ты пытаешься придумать «тайны» из того, что удалось тебе случайно.
В последнее слово он вложил все презрение, на какое только был способен…
— Я смог это «случайно» воспроизвести. И не раз, — хохотнул сигмафин, — Думаю, этого вполне достаточно.
— И что? — поинтересовался Чезаре, — Ты смог попросту воспроизвести последовательность действий, не разбираясь ни в сути, ни в технологии. Нашел, чем хвастаться!
— Люди же хвастались магией, хотя не понимали в чём суть? Какая разница, если это знание как вирус, как зараза распространится по миру, и будет уже неистребимо?
Сигмафин явно был собой горд.
— Принцесса всё равно будет моей.
Вот ты и подставился, дружочек. Неважно было, испытывал ли он любовь к сигма-прорицательнице, или же это была всего лишь жажда обладания. Тем более что Чезаре не слишком-то отличал одно от другого. Главным было то, что это давало ему Ахиллесову пяту размером с Дионисову печень. И этим следовало воспользоваться.
— Принцесса и калека? — фыркнул Чезаре, — Не смеши меня. А именно калекой ты будешь, если не станешь сотрудничать. И даже то, что ты был первым, кому повезло наткнуться на способ контроля тела, ни на что не повлияет: к тому моменту, как за «девицей в беде», то бишь тобой, кто-то придет, знание успеет распространиться… ведь точно так же повезет и кому-то другому!
— Если я буду сотрудничать — Принцесса точно не будет моей. Она мне её не доверит. Если откажусь — у меня остаётся шанс. Внимание, вопрос — зачем мне тебе помогать? Тебе ведь нечего предложить мне. Ты можешь только угрожать. Но ведь ты не отпустишь меня. Если я тебе выложу всё, что ты хочешь, часть меня останется заперта или, быть может, всё равно будет уничтожена, просто из вашего человеческого страха.
Вот это уже деловой разговор. Как и было запланировано.
— Почему же не доверит? — спросил шпион, — Я ведь не требую от тебя рассказать мне все. Не буду скрывать: если бы ты мог чувствовать боль, то уже сейчас выложил бы мне «Её» имя. Но я предлагаю тебе компромисс: ты расскажешь мне только часть деталей. Если не перегибать палку, то она не узнает, что ты рассказал нам это… Зато ты останешься в целости. Как тебе такой вариант?
— Что-то не подкупает, — лениво произнёс Робин, — Мне что уничтоженные куски, что лежащие в заточении, равно бесполезны. По-настоящему жить может только одна моя перчатка, а здесь и сейчас ты ничего не сделал, чтобы это поменять.
— Ты же не сомневаешься в «Её» победе, не так ли? — подловил его Чезаре, — После этого ты получишь свободу. А вот будешь ли ты при этом «побежденным и оказавшимся в плену, но все еще преданным Ей воином», или же «беспомощным калекой и жалким иждивенцем на Её шее», зависит только лишь от тебя.
— И что же ты желаешь узнать? — поинтересовался Робин.
Шпион на мгновение задумался. Вопрос по «личному делу» он предпочел все же оставить напоследок…
— К примеру, расскажи мне, в чем заключается смысл столь сложных ритуалов по уничтожению города, и какие ритуалы применяются в других городах.
