– Государь с государыней должны показаться перед народом, – напомнил всем комендант. – У Золотых ворот уже собралось около тысячи человек, чтобы поздравить его со свадьбой. К полудню наберется вдесятеро больше. Что будет, если мы не сумеем предъявить государя?
– Северяне поднимут в городе мятеж, а толпа вместо поздравлений отправится поджигать и грабить, – отвечал Дин.
– Можно сказать, что государь внезапно заболел, – предложил Имин.
– Можно, – кивнул Юршор.
– А кто-нибудь в толпе заявит, что государя тайно удавили, толпа потребует доказательств, которых мы предъявить не в силах, мятеж наша выдумка только подогреет, а мы еще будем виноваты в преступлении, – пожал плечами Дин. – Вам хочется?
– А что вы предлагаете, господин министр? – развел руками Имин. – Простите за резкость, но критиковать чужие идеи легче простого. Предложите свою.
– Вам точно известно о намерении таргов и савров поднять мятеж? – поинтересовался кир Юршор.
Дин поднял голову:
– А смысл требовать у государя отречения от престола кучкой недоумков из подвала в таком случае каков? К тому же не знаю, как вы, а я много езжу по городу и сам успел заметить, что северян, даже по сравнению с зимним годом, когда все они пасутся в Столице, сейчас в городе сильно прибавилось, если не сказать – стало подозрительно много. Сведения у меня, увы, самые точные. Малейший повод со стороны Царского Города – и в государстве случится беда. Все было подготовлено. Я сюда мчался среди ночи как угорелая кошка. Принц знает, мы с ним встретились недалеко от Золотых ворот. Я хотел предупредить несчастье. И чуть-чуть не успел.
– Я тоже знаю про заговор, – повторил Ша. – Замешаны эргр Инай, кир Аксагор из Эгироссы, кто-то еще… Инай уже мертв.
Дин вспомнил про булавку, и его передернуло. Он не знал про Иная. Так все-таки – инженерный гений, или колдовство?..
– Через половину стражи мы должны открыть Золотые ворота, – с обреченностью в голосе произнес кир Юршор.
– Дин… – вдруг сказал Ша и, прищурившись, поглядел на Первого министра. – А надень маску.
– Зачем? – воспротивился Дин. В этом предложении ему почудилась какая-то провокация.
– Ну, надень. Посмотрим.
Кир Улар, сидевший на стуле напротив Дина, понял идею и поднял палец вверх.
– У нас есть государь, – сказал он. – Пусть на сегодняшний день, но есть. Заболеть или уехать он может и завтра, верно, господа?
– Разве я так на него похож? – удивился Дин, догадываясь, что имеется в виду.
– А кто из нас похож? Я? Имин? Сразу видно, что мы тарги. – Имину он словом «тарги» несколько польстил. – Кир Юршор пегий на волос – не обижайтесь, кир Юршор.
– Я не обижаюсь. Что есть, то есть.
– Царевич ростом не обижен. Еще года два назад перерос отца и вверх и в плечах…
– Как будто я обижен ростом, – пробормотал Дин, нерешительно беря в руки маску Справедливости и от этого слегка теряясь. Все-таки, символ государственной власти. – Или будто государь обижен…
Кир Улар позволил себе улыбнуться.
– Я не оскорбление величества имел в виду. Ведь вы меня правильно поняли… Если государь к дневной страже не вернется, придется вам, господин министр, замещать его не только в делах.
– А если скажут: «Какой-то государь у вас подозрительный»? – засомневался Имин.
– С позиций таргского верноподданного государь подозрительным быть не может, – воспрянул духом кир Юршор. – А кто сомневается – того можно и в подвал – пусть там поищет, чего мы не нашли.
Дин надел маску и встал над столом.
– Похоже? – спросил он.
– Осанку скопировать просто, – посоветовал кир Улар. – Не смотрите на свои руки, господин министр. Все придворные всегда складывают ладони у пупа и смотрят на них, а государь никогда так не делает. Теперь осталось найти вам государыню, и вопрос с императором решен.
– Перевезите в Царский Город мою семью. Моя жена мне поможет, – осваиваясь под справедливой маской, распорядился Дин.
Кир Аксагор прибыл ночью к Волку, с ног до головы покрытый дорожной пылью и конским потом. Он утверждал, что дело провалено, среди заговорщиков предательство, государь обо всем знает и всех накажет. Будто Иная даже пришлось отравить, опасаясь допроса, а за самим Аксагором по всей Эгиросской провинции охотится Тайная Стража, но ее удалось направить по ложному следу. Единственный путь спасения – собирать силы и немедленно отступать за пределы Столицы.
Волк не совсем поверил, хотя и насторожился. Десятой частью стражи раньше он получил из Царского Города записку с условными словами, означающую, что все идет как по маслу, половина дела сделана и ждать осталось совсем немного.
– Это ловушка, – убеждал его кир Аксагор.
Волк разослал людей, чтобы предупредили северян: пусть будут готовы ко всему. План отступления на случай неудачи был заранее разработан. Но план наступления Волк отменять не торопился. На перемене ночной и утренней страж из Царского Города должен был поступить еще один сигнал.
На острове Рабеж колокол пробил три удара. Сменили друг друга патрули. По руслам каналов из холмов в Столицу приполз туман и затопил улицы. Неприступные стены Царского Города утонули в нем почти до половины. Внутри было тихо. Ни звона оружия, ни криков, ни какого-либо видимого или слышимого беспокойства. И никаких дополнительных сигналов.
Волк начал сомневаться. Похоже было, что предательство имело избирательную направленность. Предали не весь заговор целиком, а конкретно его, Волка, вместе со всеми его людьми. Волк прекрасно понимал, что от республиканских идей дворцовые лизоблюды попросту приходят в ужас. Видимо, они решили не делиться с республиканцами достигнутым успехом.
Волк понял, что ждать бесполезно. Тогда план взаимодействия, выработанный совместно с господином Дином, был заменен собственным планом Волка.
В толпу, с самого рассвета начавшую скапливаться перед Золотыми воротами, были посланы слуги с новостью, что государя ночью придавили, а под маской теперь сидит оборотень, которого придворные дергают за ниточки, чтоб он повернулся, шагнул и поклонился. Что оборотня того людям показывать опасно, а может он только подписывать бумаги и ставить печать. Что, если Золотые ворота вовремя не откроют, их надо ломать и выручать государя.
Основным силам северян Волк велел собираться в трех точках Столицы. Недалеко от застав Ир и Иш и возле старой дамбы на Сухом овраге. Харакута не имел ничего против, чтобы действовать с Волком заодно. Этому человеку, охранявшему государственный порядок и покой граждан, не очень-то важны были политические перестановки. Он десятилетиями лелеял мечту забыться, нарушить все и всяческие запреты и из охраны превратиться в кровожадную чуму, идущую по домам и собирающую ценности в мешок. Никакой пользы, кроме материальной выгоды для себя, Харакута в мятеже не видел.
