— А это ваше лекарство сможет помочь десятилетнему ребёнку?
— Никита, ты с какой целью интересуешься? — строго спросил его Николаев.
— Внучка моя любимая долго болеет, товарищ полковник. От тех таблеток, что ей наши врачи выписали, ей только хуже стало. Я готов отказаться от вашего дефицитного чудо-лекарства, лишь бы оно моей Настеньке помогло.
— Тебе не нужно отказываться от лекарства, Никита, — сказал я подполковнику. — Для твоей любимой внучки у меня найдётся дополнительный комплект. Так что, скоро твоя Настенька будет абсолютно здоровой девочкой. Только запомни на будущее, её нельзя будет показывать врачам.
— А можно узнать причину такого запрета?
— После приёма ентого лекарства, моя дочка Ирина забыла про болезни. А вот после того, как Иринку насильно заставили пройти медицинское обследование на работе, то представители спецслужб с фармацевтами, увидев результаты обследования, её чуть не убили. Пришлось менять место жительства. Теперь тебе понятно, Никита, о чём я говорю.
— Я всё понял. Для меня здоровье Настеньки важнее всего.
— Тогда принимай лекарство, Никита, и запоминай, в какой последовательности его нужно давать твоей внучке.
После того, как Никита принял своё лекарство, и получил комплект для внучки, он обратился не ко мне, а к Петру:
— Товарищ полковник, разрешите отлучиться на двадцать минут. У меня семья сына с внучкой в соседнем подъезде живёт, на первом этаже.
— Можешь идти, Никита. Надеюсь, у твоей Настеньки отныне всё будет хорошо.
Когда подполковник ушёл к своей внучке, а все остальные прошли в зал к гробу, я спросил оставшегося со мной Николаева:
— Петро, объясни мне один момент, пожалуйста. Ведь ты уже давно в отставке, а Никита к тебе до сих пор продолжает по воинскому званию обращаться. Почему?
— Мы тебе не стали говорить, командир, о нашей с Родионом утрате. Три года назад, наши семьи решили устроить себе экзотическое путешествие и посетить таинственное плато Путорана. Они наняли вертолёт и вылетели по маршруту. Через четыре часа связь с вертолётом пропала. Мы с Родионом не смогли с ними отправиться в путешествие, у Степана тогда возникли проблемы с представителями местной власти, и нам пришлось их решать. Поиски ничего не дали. Вертолёт с нашими семьями бесследно исчез. Даже обломков вертолёта не нашли. С тех пор, мы с Родионом два старика-одиночки. Чтобы не свихнуться от нахлынувшего одиночества, мы решили посещать нашу бывшую службу, где передавали молодым наш опыт в разведке. Никита, там возглавляет один из отделов, поэтому он продолжает обращаться ко мне по званию.
— Если честно, Петро, я думал, что ты уже давным-давно генералом стал.
— Ты же знаешь, командир, что генералами становятся только те, кто вовремя прогнулся и академию генштаба закончил. Мы с Родионом от учёбы в академии отказались, поэтому и вышли в отставку «чёрными полковниками». У нас лишь Степан в майорах засиделся, так как перед своим начальством не желал выслуживаться и говорил им в глаза, всё что о них думает. Вот начальство и не дало ему подполковника при выходе на пенсию.
— И какие у вас с Родиошей планы на будущее?
— Мы когда от Дуняши узнали, что ты появился, и спишь в комнате их сына Василия, решили к тебе попроситься. Мы не знаем, чем ты сейчас занимаешься, но то, что с тобою никогда не будет скучно, уверенны на сто процентов. Возьми нас к себе, командир, ты не пожалеешь. Не смотри, что нам уже по сотне лет на каждого, после твоих чудо-снадобий, во мне столько силы, сколько во времена бурной молодости не было.
— Я не против того, чтобы вы были в моей команде. Вот только мне ентот вопрос надобно со своим командиром согласовать.
— Я понимаю, Иван Демидович. Будь уверен, мы не подведём ни тебя, ни твоего командира.
— Сколько вам понадобится времени на сборы?
— Не больше получаса. Для нас главное, заскочить домой, забрать боевые награды, форму и наградное оружие.
— А ваши квартиры кому достанутся?
— Мы свои квартиры уже давно переписали на родственников, так что они даже обрадуются, что мы наконец-то съехали, — сказал довольный Николаев. — По пути на деревенское кладбище, мы заберём из своих квартир всё что нам надо. Я же до сих пор на своём микроавтобусе разъезжаю, а в него много чего поместиться может…
Наш разговор прервал неожиданно появившийся Никита:
— Товарищ полковник, разрешите доложить. Там катафалк и автобус от «Ритуальных услуг» прибыли. Представитель фирмы спрашивает, когда планируется выносить покойного?
— Пусть поднимаются и выносят. Как твоя внучка, Никита?
— Благодарю. С ней уже всё в порядке, — ответил радостный подполковник. — После приёма лекарств, Настюша сама попросила кушать, хотя раньше её трудно было заставить поесть. Сейчас мой Мишка с Оксанкой кормят внучку, и включили ей мультики.
— Никита, ты сказал своим детям, что внучку нельзя показывать врачам? — задал я вопрос.
— Я об этом предупредил сына с невесткой в первую очередь, — ответил мне подполковник, и быстро вышел с кухни. Ему ещё поручение Петра нужно было выполнять.
А вот дальше, всё пошло совсем не по плану намеченному Николаевым. Во-первых, вместо ожидаемых двух десятков человек, перед подъездом стояло довольно много народу. Проститься с нашим фронтовым другом пришло несколько сотен человек. Народ меж собою тихо обсуждал тревожную новость, что дед Степан умер вовсе не от старости, а от насильственной вакцинации. Во-вторых, мне было странно видеть, что лица, многих пришедших на похороны людей, скрывали разнообразные маски из материи.
Чтобы не мешать пришедшим людям прощаться со Степаном, мы с Яромиром отошли к закрытым дверям автобуса-катафалка.
— Граждане, а вы почему без масок? — неожиданно спросил меня и внука, непонятно откуда появившийся полицейский, в звании сержанта. — Напоминаю, что вы нарушаете масочный режим, который объявлен в регионе, согласно постановления губернатора.
— Сержант, мы прибыли на похороны друга, которого убили врачи и ваши коллеги, вколов ему какую-то гадость, под видом вакцины от вируса, — резко ответил я полицаю. — Может вы ещё спросите, почему покойный в гробу лежит без маски?! Он тоже нарушает постановление вашего губернатора?! Оставьте нас в покое, пожалуйста, и занимайтесь своим делом. Нас не интересуют постановления вашего губернатора, мы вообще с Алтая приехали.
— Попрошу предъявить ваши документы, — начал заводиться сержант полиции, услышав мой ответ.
— В чём дело, сержант, — раздался из-за моей спины строгий голос Петра. — Вам что, неясно было сказано на разводе, «чтобы никто не приближался к десятому дому»?
Увидев Николаева, полицай сразу растерял весь свой пыл, но всё же упрямо произнёс:
— Мы обязаны находиться в местах массового скопления людей и требовать от них, чтобы все соблюдали положенную дистанцию.
— Сержант, у вас с головой всё в порядке? Здесь похороны происходят, а не митинг протеста. Я сейчас позвоню вашему начальству и выясню, давало ли оно вам санкцию на запрет похоронной процессии, и на задержание пришедших помянуть покойного ветерана войны. Мне звонить?
— Не нужно, — промямлил сержант полиции, и тут же удалился.
— Ничего святого для них нет, — грустно сказал Пётр, и постучал в двери катафалка. Как только двери открылись, он добавил: — Вы посидите внутри, чтобы эти черти вас больше не доставали.
Вскоре шесть довольно крупных парней, занесли через заднюю дверь гроб со Степаном и помогли подняться в автобус-катафалк Евдокии. Следом зашли четверо неизвестных мне мужчин и Никита. Мы все разместились по обеим сторонам гроба. Все желающие поехать на деревенское кладбище, поместились во втором автобусе. А для тех, кто по разным причинам не смог поехать на погребение, Пётр сообщил адрес кафе, где состоятся поминки по Степану. Все желающие могут проехать в кафе, и не дожидаясь, когда автобусы вернутся с деревенского кладбища, приступать к поминкам.»
