Немного запутался в счете. Ставлю технику перемещения.
"Сюда."
Пацан смело, а может доверчиво, идет за мной. Выходим в паре метров от стены. Ставлю еще технику, и сразу еще.
Очень быстро мы оказываемся метрах в ста от усадьбы.
"Спрячься здесь. Вернусь за тобой. Считай три раза по десять и по десять. Справишься?"
— Справлюсь дяденька Лис. А Вы точно за мной вернетесь?
"Точно. Обещаю."
А вот теперь, привет лысый начальник. Предвкушающе облизываюсь.
Появляемся в кабинете рядом с начальником этого всего.
Тот уже на взводе. Чуйка, конечно, работает замечательно. Но бесполезно. Дудка, лысый застывает, внушение, как с хирургом, и мы проваливаемся во внутренний мир. Все-таки слабые маги и обычники практически от мозголазов не защищены.
Опять дудка.
— Кир, что искать?
— Все, что связано с Высоковыми, или, — подумав, говорю, — с Тобольском. И узнай, что он знает о работе с "Черной гнилью".
Лис кивает и исчезает в застывшем пламени.
Пламя лысого даже красиво. Неукротимое, оно как будто готово порвать небеса. Даже в застывшем виде кажется, что вот сейчас рванет. И всякого разного тут нет, как у предыдущего товарища. Обычная уже для меня пустошь.
Лиса нет довольно долго, и я уже раза три обновляю паралич.
— Кир. — вываливается Лис. — Он не наш, даже думает на другом языке. Это не очень важно, но смотри. Это тоже ставленник венецианцев. Один из региональных представителей. В общем, такой же как Биаджио Рензо. Только этот за силовую направленность. Честный служака до времени, очень не одобряет идею "Черной гнили" на город. Приказ о твоем устранении дал еще два года назад, а недавно подтвердил сразу же, как ты появился на горизонте.
Они готовились не прерываясь, так что твоя идея, что раз первое покушение не удалось, и нужно время на подготовку второго, тут не работает, они сразу же искали возможность, а бретер им чуть подпортил только ситуацию. Слишком много к тебе внимания. Фактически, это та же организация, что и Торговый Дом, и это не Союз Ленских.
По мнению этого товарища, Империю нужно держать без инициативных и умных людей. Они занимаются переманиванием, и если не получается, уничтожением таковых в Империи. Денег на это Венецианский Союз не жалеет.
Тебя, точнее нас, ненавидит искренне. Похоже, с твоего отца пошло.
— Мда. Дилемма. Этого вроде и отпускать нельзя, но всё, что у него есть, это больше для жандармерии. А может, даже и для Тайной экспедиции.
— Он как только что расскажет, сразу умрет.
— Ну нам примерно это и надо. Дома же он тоже знает. Пароли там, явки.
— Да. Он знает основных фигурантов, перекупленных или за идею трудящихся, таковых, кстати, искренне презирает.
— Это все отлично. Но пока не понятно, что со всем этим делать. Оставить как есть, мы не можем.
— Кир, попробуй сформировать ленты, как когда-то. Помнишь, какие они были вокруг огня у Змея, или у Харбарда того же.
Я вспоминаю ленты обязательств, и по мере проявления их в этом мирке формирую приказ.
"Не осознавать, что делаешь, выполнить то, что я скажу, и потом разрешить себе умереть."
Ленты проявляются медленно, но периодические инфернальные переливы дудки, помогают этим обязательствам сформироваться прямо в огне и слиться с ним. Стать частью существа.
— Жестоко, так то. — Лис смотрит на получившееся с непонятным чувством.
— Нет. Его иначе только убивать. А польза какая от этого? Так он хоть на благо Империи послужит. — выходим из внутреннего мира.
"Идешь в дом Тайной службы. Представляешься полным именем. Говоришь, что у тебя сведения о покушении на государя. Честно отвечаешь на все вопросы. Ели что забудут спросить по твоей деятельности в Империи, все равно рассказываешь. Когда вопросы закончатся, можешь себя убить. Ведёшь себя естественно."
Лысый начальник мгновенно преображается. Резко открывает дверь.
— Извозчика мне! Живо!
Рядом стоящие, бегом бросаются выполнять приказ. Лысый берет какие-то бумаги, и спускается к выходу.
"Так, теперь в подвал. Установку надо уничтожать, как бы противно не было."
Появляемся в подвале. А в нем тишина. Безумные люди так и сидят и смотрят в точку. А вот в хирургической нет ощущения жизни. Перемещаюсь за барьер. Сейчас в восприятии абсолютная тишина. нет даже минимального движения со стороны установки.
"Похоже там что-то сдетонировало. Или еще что, но все умерли."
"Это и не жизнь была. Так что, им на пользу только." — говорю, и перемешиваю все что за стеной в хаотическом порядке. Просто перемешиваю пространство мелкими кубиками, не открывая двери, на сколько хватает чувствительности.
"Когда сюда придут жандармы, — уничтожаю клетку пацана. — они ведь и дверь вскроют. И помрут. Там, похоже, ничего хорошего за ней нет."
"Силовая стена воздух, вещи и вообще ничего, особо не пропускает. Уничтожь часть двери, да и всё. Помнишь, что черная гадость туманом видимым была? Тут, думаю, так же."
"Ну, давай." — прыгаем опять в хирургическую.
Уничтожаем низ двери, и прыгаем обратно.
Из помещения как-то лениво вытекает грязно-желтый туман. Когда он касается органики, то та начинает невероятно быстро гнить. И от тела хирурга на глазах не остается почти ничего.
А силовая стена действительно задерживает эти волны.
Убедившись в заметности гадости, прыгаю к ребенку. В этом поместье мне больше делать нечего.
— Отпустите меня дяденька. А то придет Лис и Вас убьет. — слышу голос. Оборачиваюсь. — вот и он.
— Где?! — привратник резко оборачивается. И наставляет револьвер в пустоту.
— Тут я, — замораживаю до состояния льда руки мужика. Теперь он и без оружия, и ребенка выпустил. — Только ты меня не видишь. — И бахаю черной молнией.
— Дяденька Лис, ты пришел! А этот меня обратно потащить хотел.
"Нет больше "обратно". Иди за мной." — открываю тропу в сторону поместья Елецких.
Неожиданно, тропа поддерживается в теле Лиса тяжело. Останавливаемся где-то в лесах передохнуть.
— Я не устал, дяденька Лис.
"Я устал." — Кидаю в парня диагност. Пацан, похоже, видит и техники тоже, так как следит взглядом за развертыванием конструкта.
Так. Истощение, следы побоев, и всё. На удивление здоровый ребенок. И даже с небольшим зачатком ядра.
Отлично. Главное, что не заразный ничем. А то мало ли, какие эксперименты.
"Идем за мной." — встаю, и снова прокладываю тропу.
Через полчаса вываливаемся
