– Ты жив! – раздалось справа.
Изабель выскочила на меня из‑за валуна и повисла на шее. Следом высунулся Шамко. Волосы торчат в разные стороны, словно по траве не бежал, а катился.
Принцесса прижалась щекой к щеке, даже не обратив внимания, что я в чужой крови и мертвячьей гадости. Я обнял ее за пояс, чувствуя, как тепло смешивается с моим. Пальцы уловили частый пульс, несколько секунд я стоял и держал в руках хрупкое тельце. Половина мыслей заняла Изабель. Вторую всецело заполнила Ильва.
– Шамко все твердил и твердил, что охотники зачарованы, – говорила она сбивчиво, пока я таращился на камень, одновременно вдыхая запах ее волос. – И убить их нельзя, и тебе конец. Сказал, нежить скоро доберется до нас. Я так боялась, Лотер. Так боялась…
Я зло посмотрел на паренька, тот виновато втянул шею и скривился в жалобной улыбке. Захотелось влепить крепкую затрещину дурню за то, что не нашел нужных слов для перепуганной девушки, когда за ней орда мертвяков гоняется.
– Ерунду сказал Шамко, – сообщил я глухо.
Она подняла ресницы и заглянула васильковыми глазами в лицо. Левый зрачок вытянут в тонкую полоску, щеки бледные. Она закусила губу и замерла в тревожном ожидании.
– Что дальше? – спросила она тихо. – Мы осмотрели камень. Горы рядом нет. Даже намека. Шамко говорит, полночь вот‑вот наступит. Не успеть.
Я нехотя отпустил принцессу и оглядел валун. При большом желании его можно принять за кусок скалы или за два куска, но точно не гору.
Где‑то в глубине екнуло: вдруг Изабель права и я не успею? Ледяная лапа сжала внутренности, во рту пересохло, когда представил, как орды нежити расползаются по миру, воргов становится меньше и в конце концов наш род совсем исчезает.
Рука сама дернулась к мешочку на шее. Сорвав его, я быстро развязал узел и сунул пальцы внутрь. Оказалось, там синий порошок, такой мелкий, что похож на золу.
Шамко остановил взгляд на мешочке, брови сдвинулись.
– Это что? – спросил он.
– Пес его знает, если честно, – ответил я и сунул нос внутрь, в надежде по запаху определить принадлежность порошка.
В ноздрях моментально засвербело, глаза заслезились, как от перца. Я дернулся и чихнул во все легкие. Порошок выдуло из мешка, и темно‑синее облако покрывалом опустилось на агатовую поверхность.
– Крепкая штука, – проговорил я, вытирая нос тыльной стороной ладони.
– Смотрите! – крикнула Изабель и указала на камень.
Я поднял голову. Агатовая грань пошла прозрачными волнами, воздух вокруг задрожал. Шамко и принцесса попятились.
Агат продолжал колыхаться, пока его стороны не потекли, словно весенний мед. Через несколько секунд мир вокруг дрогнул, картинки поплыли. Показалось, что мы стоим и одновременно несемся с невероятной скоростью, когда окружение превращается в темные полоски.
Изабель в страхе схватилась за мою руку, Шамко потерял равновесие и рухнул на колени. Спустя несколько секунд движение прекратилось, и перед нами предстала гора.
Невысокая, скорее холм, зато полностью прозрачная, как те горы, что видел у шаманов. Далеко за ней высится черная стена, и кажется – упирается в самое небо. Разобрать трудно, ощущение, что она где‑то за границей зрения. Как если смотреть сквозь пленку бычьего пузыря.
По черному небу носятся всполохи. О таких слышал от стариков, которые бывали в северных землях. Говорили, что по ночам, когда особо холодно, небо покрывается цветными волнами.
Под ногами серый плотный материал, а вокруг на сотни верст пустота, даже горизонта не видно.
Только теперь понял, что опять нахожусь в мире духов. Шаманы знали, что мне придется вновь искать сюда вход, поэтому дали порошок. А это остатки из трубки, в которой теплилось дыхание камня.
– Где мы? – простонал Шамко.
– Там, где самое место Ильве, – ответил я и кинулся к горе.
За спиной раздался испуганный голос Изабель:
– Лотер, будь осторожен!
Буду, подумал я, приближаясь к прозрачной грани горы. Поверхность сверкнула холодным блеском, сквозь толщу проглядывается противоположная сторона, такая же гладкая и безжизненная.
Справа громыхнуло, ослепительный блеск залил все вокруг. На секунду зрение исчезло, я застыл, зажмурившись от света. Когда пришел в себя и выпрямился, передо мной предстало самое красивое и одновременно жуткое зрелище за всю жизнь.
В паре волчьих прыжков от меня воздух пульсирует светящимися волнами. В самом центре мерцает синяя точка, посылая тонкие лучи в разные стороны. Время от времени рядом с треском вспыхивают молнии и уходят прямо в землю. Точнее, в серый плотный материал вместо нее.
Я завороженно смотрел на магическое действие. Неожиданно синяя точка стала быстро увеличиваться, волны потянулись дальше. Через несколько мгновений они почти достигли меня. Пришлось отойти.
Точка все росла, пока наконец не стала приобретать человеческие формы. Прямо из света вытянулись ноги и руки, очертилась тонкая талия.
Снова громыхнуло, на этот раз в стороне горы. Я оглянулся и на секунду замер: сквозь ветряные потоки со стороны черной стены несется что‑то маленькое и золотистое.
– Талисман, – шепнул я и метнул взгляд на фигуру.
Она почти закончила преображение. Светящееся сине‑белым женское тело зависло над землей. Длиннющие волосы шевелятся, как живые, лицо с высокими скулами и острым подбородком. Глаза закрыты, но почему‑то кажется, что все видит. Одежды нет, высокая грудь и низ живота прикрыты белым светом. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не жуть, которая возникает в районе желудка при одном только взгляде на нее.
Веки женщины медленно поползли вверх. В эту секунду понял: если промедлю еще немного, все пропало.
Кровь в жилах вскипела, я зарычал и, не помня себя, помчался к горе.
Бежал на всех четырех конечностях, направив слух назад. Ильва наверняка помчится по воздуху, а это куда быстрей самого быстрого ворга.
За спиной раздался древесный треск, запахло паленым деревом, хотя в окрестностях нет даже намека на лес.
– Во‑орг! – проревел сзади громогласный голос.
Это придало сил, я взревел, по венам потекла раскаленная лава, словно глотнул загадочного зелья у карги.
Склон горы появился внезапно. Из‑за прозрачности склонов едва не влетел лицом в гладкую поверхность. Но в последний момент успел оттолкнуться от земли и запрыгнуть на грань. Думал, будет скользко – все‑таки она прозрачная, а прозрачное должно быть похожим на лед. Но когти погрузились во что‑то мягкое, похожее на недельный холодец.
Судорожно загребая руками и ногами, я помчался вверх. Из‑под меня полетели выдранные куски горы. Чем сильнее цеплялся, чем больше казалось, что она живая, а мягкие склоны – ее тело.
