– Машенька, даже не намекай на свою помощь, – ответил я. – Я больше не хочу подвергать тебя риску! Прекрасно управимся сами, тут главное, чтобы Игорь грамотно поработал, а потом надежно нас прикрыл!
– Машуль, не сомневайся, все будет тип-топ! – поддержал меня Гарик. – Тебе действительно лучше туда не соваться!
– Мария, вы лучше прикройте нам тылы, – добавил Андрей. – Нет ничего более прекрасного, чем надежный тыл!
Маша обиженно посмотрела на нас:
– Сговорились, мужики, все вам только над слабой женщиной глумиться! Ладно, не полезу я в эту мясорубку, мне прошлого раза хватило… Самое лучшее, что вы можете для меня сделать – вернуться живыми.
За обсуждением плана предстоящих боевых действий мы засиделись далеко за полночь. Расходились по чистеньким и уютным комнаткам второго этажа. Каждая спаленка была оборудована туалетом, душем, кондиционером и обставлена практичной мебелью из «Икеи». Чудеса! Еще вчера здесь были голые бетонные стены и кучи мусора на полу. Шепча добрым людям благодарственные слова за это великолепное преображение, я быстро разделся и юркнул под одеяло.
Минут через пять раздался тихий стук в дверь. Матюгнувшись, я с огромной неохотой выбрался из теплой кровати и покорно пошел открывать. На пороге, завернувшись в простыню, стояла Мария.
– Ты что, спать собрался? – поинтересовалась Машенька, глядя на мое ошарашенное лицо. Насладившись произведенным эффектом, девушка прошла в комнату и уютно устроилась на кровати. – Ну, так и будешь столбом стоять?
Повторять ей не пришлось. Я закрыл дверь и присоединился к своей возлюбленной. Обнимая в темноте ее горячее тело, я все-таки нашел в себе силы спросить:
– Значит, ты окончательно определилась в наших отношениях?
– Конечно, милый, я только жалею, что не сделала этого раньше. Эх, сколько времени мы зря потеряли!
Надо было быть полным идиотом, чтобы в постели с прекрасной девушкой продолжать умный разговор о наших чувствах. Отмахнувшись от прошлого и не думая о будущем, мы слились в долгом, страстном поцелуе. Остаток ночи прошел по сценарию и под руководством Марии. Уснуть мне разрешили только под утро.
Иван Фролов, бродяга двадцати пяти лет от роду, сидел в густой тени покосившейся бетонной стены, пережидая самый жаркий полуденный час. Ноги гудели после длинного и утомительного утреннего перехода. Сил не хватало даже на то, чтобы поесть. Да, собственно, еды у парня почти не осталось, так, два начинающих плесневеть сухаря и крохотный кусок вяленого мяса. Только минут через десять Иван сумел снять висевшую через плечо кожаную баклажку с водой и, с трудом вынув присохшую пробку, сделал два осторожных глотка. Воды тоже осталось совсем мало – где-то с пол-литра, а достать свежую в этих краях не представлялось возможным. Все местные источники были заражены настолько сильно, что у Ивана при приближении к ним даже на десять шагов начинало ощутимо пощипывать кожу.
– Черт меня занес в эту дыру! – обреченно прошептал Фролов и тут же машинально перекрестился. Иван происходил из очень порядочной, богобоязненной и уважаемой семьи и бродягой стал всего полгода назад после страшных событий, разделивших его жизнь на «до» и «после».
Случилось это в прошлом году, осенью, после уборки урожая. Родная деревня Ивана была полностью уничтожена ватагой бредунов. Все жители зверски убиты, дома сожжены дотла. Ваню и его младшую сестренку Свету спасло то, что накануне нападения отец послал их в соседний городок для обмена зерна на соль. Глазам вернувшегося после удачной сделки парня (ну, еще бы, четыре мешка ржи удалось махнуть на соляную голову весом пуда в полтора) предстало ужасное зрелище: крепкие избы и добротные сараи превратились в пепелища, между которыми лежали изувеченные трупы Ваниных родных и соседей. Мужчин перед смертью жестоко пытали, а женщин многократно изнасиловали. Нападавшие не пощадили ни стариков, ни детей. Особенно поразили Ивана трупы отца и матери. У отца разбойники отрезали гениталии, а у матери распороли пах, от лобка до копчика.
Три дня Иван с сестрой оттаскивали на маленький деревенский погост и зарывали в неглубоких могилах изувеченные тела своих близких. Фролов смутно помнил эти дни – ему все казалось, что это страшный сон и что он должен вскоре проснуться в своей крохотной светелке. Может быть, этот уход в нереальность и спас Ивану психическое здоровье. А вот его сестре повезло меньше. На рассвете четвертого дня Света перерезала себе горло серпом. Ей исполнилось всего шестнадцать лет, запаса прочности для подобных испытаний оказалось мало.
Всю свою сознательную жизнь Иван провел в тихом, патриархальном мирке небольшой деревушки в глухом углу местности, в Прежние времена носящей название Владимирской области. Его отец был крестьянином, и дед был крестьянином, и все предки тоже были крестьянами на этой земле. На их образ жизни очень мало повлияло произошедшее сорок лет назад событие, названное Большой войной. Просто теперь землепашцы обходились без электричества и промышленных товаров. Но они и раньше не слишком нуждались в них. Местность оказалась слабо задетой военными действиями – только облцентр был уничтожен ядерным взрывом. Уцелевшие после катастрофы горожане разошлись по нетронутым радиацией районам. Область была обширной, незанятой земли хватало, поэтому конфликтов среди населения не возникало.
С детских лет Ваня знал, что будет жить в этой деревне и выращивать хлеб на окрестных полях. А годам к тридцати обзаведется собственной семьей, и его дети тоже станут жить здесь и работать на тех же полях. Похоронив последнего человека, Иван понял – теперь его жизнь лишена смысла. В отчаянии и тоске Фролов чуть было не последовал примеру Светочки. Выручила крепкая мужицкая практичность. По нескошенным лугам бродило множество бесхозной скотины. Налетчики угнали всех лошадей, лучших коров и свиней, а забракованных животных просто забили. На окраине деревни до сих пор лежали туши с отрезанными окороками. Но вот мелкая живность успела разбежаться и теперь сшивалась поблизости от бывшего человеческого жилья. И Ваня нашел смысл жизни в том, чтобы обиходить этих невинных тварей.
Но дней через пять словно пелена упала с глаз Ивана. Что с ним такое? Пока он возится с овцами и курами, двуногие скоты, надругавшиеся над его близкими, продолжают жить. И живут, наверное, неплохо, попивают отцовский самогон, жрут мясо и пекут хлеб из зерна нового урожая. Придя в себя, Иван вдруг вспомнил, что не видел среди погибших своей невесты Катеньки и еще двух самых красивых девушек. Скорее всего, налетчики забрали их с собой для развлечения.
