Из раскрытого зева шлюза коротко рявкнул гудок. Майор Детеринг хлопнул его превосходительство по груди, твердой, как панцирь, – и быстро зашагал к эскалатору, готовому поднять его вверх, в ярко освещенный прямоугольник люка.
«Чакка» ушел в небо с удивительной легкостью, так, словно ветер сдул лежащее на желтых плитах перо. Во время старта Йорг вместе с Харрисом находился в ходовой рубке корабля, которой больше подошло бы старое слово «мостик», столь велика она была. Трое пилотов – первой сидела рослая, почти белокожая корварка с длинной гривой серебристых волос, чуть ниже пилотов, сбоку – младший штурман, а за ними, на возвышении, в большом вращающемся кресле – командир, то есть сам Энгри, которому и принадлежал этот величественный корабль. Ничего похожего на огромные стереоскопические экраны здесь не было, перед каждым из пилотов висел в воздухе собственный небольшой монитор, который при необходимости разворачивался в вогнутый полуцилиндр диагональю около метра. По приказу Энгри штурман запустил для гостей полноформатный проектор, и они успели захватить быстро исчезающий внизу голубовато-серебристый диск Ордура.
– Их линкоры гораздо более понятны в плане управления, – тихо сказал Йоргу Харрис. – Здесь Арпары накрутили что-то совсем уж безумное. Не вижу смысла: на такой корабль надо долго переучиваться.
Детеринг согласно хмыкнул: привычная человеческая система со штурвалом и педалями, напоминавшая механизмы управления автомобилем, и впрямь казалась ему куда более логичной для существа с четырьмя конечностями, нежели все эти горизонтальные диски и полусферы, отвечающие одновременно и за параметры тяги, и за ориентацию в пространстве.
Транспорт лег на курс выхода из системы, чуть дрогнули, принимая нагрузку, двигатели, и Энгри, коротко приказав что-то штурману, поднялся из командирского кресла.
– Сорок шесть ваших часов, – сказал он, подходя к людям, – и мы будем на орбите Таккале. А сейчас извините меня – вероятно, я очень невежлив, но мне необходимо поспать, потому что за эту ночь я дважды обогнул планету и устал в итоге просто невероятно. Никогда еще мне не приходилось собирать своих ребят в такой дикой спешке.
Йорг и Тео ответили ему короткими поклонами.
Просторная, отделанная лаково-черным деревом кабина лифта опустила их на жилую палубу. Помощник Энгри, отвечавший за размещение пассажиров, отвел четырем гостям-хомо небольшие, но прекрасно оборудованные каюты в «закоулке» рядом с никогда не закрывающимся баром и игровым залом.
– Давайте заглянем к Эду, – предложил Харрис. – Насколько я понимаю, он испросил у Энгри разрешения войти в информационное ядро корабельного «мозга», и тот даже прислал ему инженера в помощь. Его очень интересует Таккале… нам с вами тоже стоит познакомиться с этим миром поближе, да?
Дверь открыл Резник, и из каюты сразу хлынула волна блаженной прохлады – сперва Йоргу даже стало холодно.
– Ну вы и мороз себе накрутили, – заметил Харрис, входя. – Так и простыть недолго!
– Семнадцать градусов, – весело отозвался Ломбарди, сидящий на широком полукруглом диване с инфорбоксом на коленях. – Влажность – семьдесят пять. Можно жить и не кашлять, шеф!
В просторном помещении с обтянутыми густо-зеленой тканью стенами приятно пахло весенним лугом – очевидно, со сложной корварской климат-системой Эдвин наигрался всласть.
– Ну, показывай, что нашел. – Харрис сел в глубокое кресло и вытащил сигары.
– Нашел я много всякого, в том числе прелюбопытные вещи. Странно даже, что сегодняшние хозяева этого райского уголка не интересуются ничем, кроме собственных огородов. Впрочем, Ойзол пишет, что сто лет назад на Таккале побывала экспедиция Археологического Общества князя Партарокку, но ничего похожего на отчеты мне найти не удалось. С чего мне начать, шеф? С обзорной экскурсии?
Полковник согласно кивнул. Детеринг уселся рядом с ним на ковер и стал смотреть, как на объемном экране, который развернул Ломбарди, из тьмы пространства медленно выплывает знакомый уже голубой шар. Гулкий, тяжелый голос сообщил галактические координаты звездной системы, третьей планетой которой была Таккале, потом перешел к описанию самой планеты – параметры орбиты, скорость вращения, диаметр. Высоких гор на Таккале не было, зато океанские глубины кое-где достигали весьма внушительных цифр. Пару раз камера, скользящая над водой, захватила поистине чудовищные шторма с тонущими в низком зеленом небе воронками смерчей. Снежные пустыни высоких широт сменялись многоцветным буйством тропических джунглей, холмы умеренного пояса – заболоченными поймами гигантских рек. Чрезвычайно богатый гидроресурсами, этот мир с низкой гравитацией поражал разнообразием и пестротой своей флоры.
– Боже, какие цветы! – с изумлением выдохнул Харрис, глядя, как на экране вырастает огромный ядовито-оранжевый бутон. Дерево, породившее его, уходило в кремовое закатное небо на добрую сотню – а то и больше – метров.
– «Легкая» планета, – ответил Ломбарди. – Представляю себе, какие птички там летают!
– Сколько там – 0,8? – хмыкнул Детеринг. – Так и корова полетит. И будет, мигрируя на юг, ронять вам на головы лепешки.
– Да вы романтик, лорд Йорг. Боюсь только, что при встрече с местной летающей коровой лучше иметь под рукой зенитные средства.
– Об этом нам, пожалуй, расскажут местные огородники – как-то же они защищают свои биостанции!
– Вот и они, кстати, – сказал Ломбарди.
На экране появились одно-двухэтажные домики с типично лидданскими серебристыми крышами полукругом, загоны с какими-то лохматыми животными и квадратики полей: зеленые, коричневые, почему-то желто-оранжевые с поливными кругами…
– Крупных поселений нет, – продолжал Эдвин, – в основном научные коммуны в несколько сотен семей. Торговый космодром один, но его на этой записи не показывают. Общины ортодоксов почему-то не упоминаются вообще, как будто их и нет вовсе.
– Тут причины понятны, – проворчал Детеринг. – Девать их некуда, а вспоминать не хочется. Впрочем, занимаются они тем же самым сельским хозяйством, так что нам, в общем-то, безразличны…
– Ну, и что тебя так заинтересовало, Эд? – спросил Харрис, пыхтя сигарой. – Какие-нибудь руины?
– Местных, к сожалению, прошлое планеты не интересует, – кивнул Ломбарди, – но кое-что они все же отсняли.
Он запустил новую запись. На экране появились знакомые уже холмы, тенистые долины, какие-то озера, потом вдруг камера остановилась. В низине, среди желтоватого осеннего редколесья, отчетливо проступали темные ряды каких-то овалов. Чуть ниже виднелись замшелые остатки прямоугольных фундаментов и нечто вроде большого колодца с выложенными камнем стенками.
