За поворотом нам навстречу попадается повозка. Сидящие в ней крестьяне при виде девушки в белых одеждах нагилы и с золотым венцом на голове теряются. Кто падает на колени, а кто на всякий случай падает ниц. Лена смеется, но, когда мы минуем эту группу, снимает венец и бросает мне:
— Спрячь, а то начнут легенды слагать.
Минут через двадцать я замечаю небольшую рощу, из которой вытекает ручеек:
— Давай остановимся. Коням отдохнуть надо, да и нам подкрепиться не мешает.
Лена согласно кивает, и мы делаем привал. Проверяю дорожную суму. Так и есть, Симон, как всегда, позаботился обо всем. Из сумы я извлекаю хлеб, сыр, окорок, две зажаренные курицы, лук, огурцы и флягу с вином. Лена набрасывается на еду так, словно она не ела по меньшей мере дней пять. Немудрено, она много сил потратила, сдерживая Лину. Да и я чувствую голод.
— А Симон у тебя молодец. Хозяйственный мужик, — хвалит Лена моего оруженосца, ни на минуту не переставая жевать.
Когда мы утолили первый голод, я вернул себя к событиям минувшей ночи:
— Как ты думаешь, Лен, этот Мог, по-моему, он расшифровал нас?
— По-моему, тоже. Чем это может нам грозить?
— Одно из двух: или ему наплевать, кто мы, и тогда он действительно нам помогает. Или он не верит нам и тогда дал нам ложную информацию. Но как это проверить?
Лена задумывается:
— Ну-ка, достань то, что он мне дал. Если он действительно нам помогает, то я должна догадаться для чего нужны все эти предметы и как ими пользоваться.
Она раскладывает на траве все, что ей дал святой Мог.
— Это магический жезл для вызова и обуздания сил стихии. Это — камень для приготовления оружия против нежити. Это, — она разворачивает сверток, — перчатки для исцелений, они разных цветов: желтые — от оспы, черные — от чумы, синие — от лихорадки, зеленые — от психических расстройств, белые — от слепоты и глухоты, красные — для заживления ран и лечения переломов.
— Стой! — кричу я. — Надень красные!
— Зачем?
— А вот зачем!
Хватаю кинжал и режу себя вдоль левой руки. Из глубокой раны хлещет кровь. Лена ахает, потом, сообразив, натягивает длинные, до локтей, перчатки из тонкой красной замши и хватает меня за руку выше и ниже раны. Она начинает медленно сводить ладони, пристально глядя на мою рану. Когда она отнимает руки, от раны остается только еле заметный розовый шрам.
— Получилось! Значит, не обманул тебя святой Мог! — радуюсь я.
— А может быть, дары святого Мога здесь ни при чем? Я же все-таки нагила, — сомневается Лена, стягивая перчатки.
— Нет, Лена, нагилы умеют останавливать кровь, предотвращать воспаление, снимать боль, но заживляют раны они не так быстро, как ты сейчас сделала. Я помню, как Эва лечила меня после схватки с оборотнями.
— Вот что. Давай выколем тебе глаз, а я надену белые перчатки и верну тебе зрение! Согласен, а?
Она склонила голову набок и глядит на меня, приоткрыв рот и облизывая губы.
— Нет, — отказываюсь я, — воздержимся от дальнейших экспериментов. Примем за основу, что святой Мог нас не обманул. Теперь второй вопрос: а мы его расшифровали или нет? Как по-твоему, кто он?
Лена задумчиво смотрит на ручей, вздыхает и говорит:
— Единственное, что я могу сказать: это хороший человек.
— Человек?
— А кто? По-твоему, дух бесплотный или нежить? Нет, Андрюша, Мог — человек. Руки у него тяжелые и теплые. А как он вино пил! Вопрос другой: откуда он?
— Ты заметила, как светилась пентаграмма?
— Да, я тогда сильно испугалась, даже убежать хотела. Думала, вылезет сейчас оттуда десяток чевэпэшников и утащит нас в очаг. Успокоилась только тогда, когда он начал говорить со мною и взял мои руки в свои… Ведь это был переход?
— Самый настоящий, — подтверждаю я, — только вот откуда? Да и отличие маленькое есть от того, что я до сих пор наблюдал. Ты помнишь, как менялся цвет пентаграммы?
— Желтый, зеленый, синий, потом сиреневый и больше не менялся.
— Я наблюдал всегда только желтый.
— Он из какой-нибудь другой фазы.
— А может быть, он вообще не из фазы.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, вот мы с тобой. Откуда мы, строго говоря?
— Из нуль-фазы… Понимаю, ты считаешь, что Мог…
— Ничего я, Ленка, не считаю, я просто собрал воедино факты. А они таковы: святой Мог — живой человек; он появился из межфазового перехода; этот переход по своему действию отличается от тех, которые создает ЧВП; святой Мог в курсе того, что творит ЧВП. Мог обладает какими-то способностями, которые нам кажутся сверхъестественными; Мог может наделять этими способностями других; вот этот Меч явно сработан там, откуда пришел Мог. Что еще?
— ЧВП каким-то образом выкрал этот Меч…
— Но использовать его свойства до конца не умеет, так как не знает его имени. Кстати, попробуем испытать его?
— Нет, Андрей! — испуганно возражает Лена. — Помнишь, как он сказал: будет не только уничтожено пространство, но и разрушена связь времен… что бы это значило?
— Что бы ни значило, ты права. Эта штука слишком опасна, чтобы ею баловаться без толку. Но теперь мне еще меньше хочется оставлять ее здесь.
— Но прошлый раз ты ее обезопасил…
— Прошлый раз я не знал имени Меча. Кто знает, не потянет ли сэра Хэнка применить его в полную силу? Ты — специалист в этой области. Нельзя ли каким-то образом блокировать память Хэнка?
— Нет, но можно попробовать загнать эту информацию поглубже, в подсознание.
— Вот и попробуй.
— Я попытаюсь сделать это на ночлеге.
— Кстати, куда мы все-таки держим путь?
— Тридцать километров отсюда — постоялый двор. От него еще пятнадцать — село. Там живет нагила Ила.
— Ясно. Тогда можно не гнать лошадей. Заночуем на постоялом дворе, а утром поедем к Иле.
Мы трогаемся в дальнейший путь, уже не спеша. Яла едет справа от меня. Попадающиеся навстречу нам путники почтительно нас приветствуют и долго потом оглядываются на Ялу.
— Андрей, давай продолжим. Что тебе говорят все эти факты?
— Говорят они, Лена, о многом, только как понять, что они говорят?
— Знаешь, мне кажется, что этот святой Мог, или кто он там на самом деле, Время его знает, — выходец из другой фазы, но не просто фазы, а такой же, как и наша, нуль-фазы…
— Очень может быть, Ленок, очень может быть… Только вот почему мы об этом ничего не знаем?
— А ЧВП? Мы ведь и о его существовании узнали буквально вчера. А здесь, я чувствую, у нас появился союзник, а мы даже не знаем, кто он и где его искать.
— Ты слишком торопишься с выводами: «союзник»! Ты сама говоришь, что не знаешь, ни кто он, ни где он. Ты по одному-единственному контакту пытаешься сделать вывод о том, что он наш союзник. Я был бы осторожнее. Мы не знаем, каковы его интересы в этом мире. Может быть, на данном этапе наше пожелание закрыть проход на Желтом Болоте совпадает с его целями, и он нам помогает. А завтра? Где еще пересекутся наши с ним пути? И в какой фазе это будет?
