Он ударил Крис в живот. Это было очень больно.
— Боюсь, что черт может и сам прийти к тебе. Кто тебя сюда послал? На кого ты работаешь? На этих попов?
— Да… пошел ты…
— Кого ты знаешь? Коперника? Это он тебя послал сюда шпионить?
Мужчина еще раз ударил Крис.
— Говори! Если скажешь, разберутся с ним, а не с тобой! Ты нам не нужна!
Крис ничего не сказала.
— Хорошо. Сама напросилась.
Распорядитель отдал приказ, мужчины кивнули. Один — пошел открывать багажник РейнджРовера…
Послушник Витторио решил действовать. В армии — а точнее в отряде особого назначения, в котором он прослужил последние два года своей службы, его учили: в экстремальной ситуации каждый боец спецназа должен принимать решения сам, исходя из складывающейся ситуации — значение имеет только выполнение боевого задания, способ выполнения выбирает сам боец. Он больше не был ни казаком, ни телохранителем, ни бойцом отряда спецназначения — вот только враг остался. И возможно, эта женщина знала нечто такое, что будет полезно Братии.
Забросив винтовку за спину, он пополз. У него ничего не было кроме рук и прочной, армированной кевларом очень тонкой веревки — но ничего другого ему и не было нужно. Возможно, кого-то другого и засекли бы во время передвижения — но только не пластуна донского казачьего войска, которого отец с четырех лет учил скрытно подбираться к ничего не подозревающему врагу. Он полз быстро и целеустремленно, приближаясь к человеку с автоматом, стоящему у РейнджРовера и не подозревающему, что смерть совсем рядом.
Под руку — ему попался камень — и он моментально изменил план действий.
Первым умер тот, который стоял сзади — справа от РейнджРовера. Он просто поднялся за его спиной — и одним рывком свернул ему шею. Второй — он стоял спереди — слева и в нескольких метрах от машины — упал, получив сильнейший удар в голову метко брошенным камнем. Третий — находился в машине — и он сделал ошибку. Машина — сама по себе чрезвычайно опасное оружие: две с лишним тонны веса, возможность маневрировать, разгоняться до двухсот двадцати в час — настоящий таран. Но он — выскочил из машины и, прежде чем он успел поднять автомат — послушник Витторио выбил его из рук, заученным тысячами повторений движением. Затем — жизнь это не кино — расправился с ним самым простым и гарантированным способом — проломил голову зажатым в руке камнем.
Оружие, средства выживания, документы, транспорт, пища, вода — так его учили. В глубоком тылу никто не будет тебя снабжать, ты должен будешь сам позаботиться о себе. Оружие — две Беретты-12 и до боли знакомый автомат Калашникова, запасных магазинов, конечно же, нет. Автомат он забросил себе на спину, от одной из Беретт отсоединил магазин. Автомобиль — внедорожник, британского производства, полностью исправен — подойдет. Если и нет — он успеет скрыться в лесу…
У него не было приказа делать такое — пока не было. Но эти существа — просто не оставили ему другого выбора…
Переключив Беретту на автоматический огонь — он стрелял из нее и знал, что в режиме автоматического огня она исключительно устойчива. Держа оружие наготове — он пинком открыл дверь — и существа в черных капюшонах, завороженные видом проливающейся во имя их Господина крови не сразу поняли, что происходит.
— In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen[87]! — выкрикнул брат Витторио и открыл огонь…
Лейтенант, граф Сноудон успел к самому "шапочному разбору".
В отличие от брата Витторио — он не был в этом лесу днем, не знал что впереди, не наметил дороги — и потому продвигался намного медленнее. Он вышел на кромку месса как раз в тот момент, когда брат Витторио расправился с последним из стражей, охранявших сатанинское сборище. Увидев происходящее — лейтенант счел благоразумным оставаться в лесу и посмотреть, что будет дальше. Оружия у него не было — а у этого человека оно явно было.
Он увидел, что этот человек действует весьма профессионально, он делает ровно то же самое, что сделал бы он сам. Прежде всего, он собрал оружие — никакое оружие не бывает лишним. Потом проверил, исправна ли ближайшая машина — для обеспечения отхода. Потом — держа наготове автомат подошел к двери здания, которое графу показалось похожим на церковное, вышиб дверь и с порога открыл автоматный огонь. Граф Сноудон решил, что его решение оставаться в тени и не ввязываться в непонятную разборку — было самым верным…
И тут — он увидел, как кто-то в черном — метнулся от здания к лесу…
Перепрыгивая через залитые кровью тела — послушник ринулся к окну, на ходу меняя магазин в автомате. В отличие от Калашникова — Беретта была ему мало знакома, его руки были поставлены на совсем другое оружие, с другим способом присоединения магазина, с другим расположением переводчика — предохранителя, с другим расположением рукоятки затвора. Именно поэтому — он потерял пару секунд при перезарядке — и одному из нечестивых … удалось вывалиться в разбитое окно. Подскочив к окну, он дал длинную очередь вслед — но вряд ли попал, и искать теперь эту тварь в лесу было занятием безнадежным…
Как бы то ни были — эти существа уже никому не причинят зла.
Он подошел ближе к девушке, распятой на сатанинском пятиконечном кресте. Она была еще жива, но на последнем издыхании. Существа — вскрыли ей вены на руках и на ногах, чтобы выпустить всю кровь. Эта кровь — нужна была их Господину, она же собиралась ими и использовалась в ритуалах малого сатанинского причастия, когда невозможно провести полное сатанинское служение с принесением человеческой жертвы. Они пили вино с кровью и ели гостьи с кровью, тем самым причащаясь зла…
Послушник Витторио закрыл ей глаза и прочел над умирающей положенную молитву. Из кармана — он достал небольшой медный крест и положил ей на грудь, складным ножом он рассек путы, связывающие эту девушку, чтобы та могла умереть свободной. Помочь ей было уже ничем нельзя — но все же она могла умереть как создание Божие, а не как животное на бойне. Спасение души — многим важнее спасения бренного тела.
Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen.
С ее убийцами — он уже рассчитался и молитву по ним читать не собирался. Им все равно не попасть в рай, они предстанут перед своим Господином, и узнают, сколь горяча сковорода. Все, о чем он сожалел — так это то, что ему удалось прервать их жизненный путь только сейчас и они успели совершить то зло, которое совершили…
Держа наготове автомат, он вышел на улицу, осмотрелся. Над развалинами замка и старой заброшенной церковью висела Луна — лукавый символ подземелья. Ему хотелось выпустить очередь в это равнодушное светило — но он сдержался. Вместо этого, он достал из Рейндж-Ровера ломик и начал вскрывать припаркованные машины…
