Зря пришел. Грай тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. Все равно больше некуда. В пустую берлогу, за месяц заросшую пылью? К родителям? Он невесело хмыкнул. Интересно, помнят еще, что когда-то у них был сын? Плевать! Уж здесь-то ему точно будут рады!
В комнате, похожей на школьный класс — ряды парт, стол учителя, даже унылая черная доска на стене, — было тесно. Люди стояли в проходах, подпирали стены, по трое теснились на стульях. Седой как лунь старик, стоя у доски, негромко вещал хорошо поставленным голосом:
— …наша главная задача! Добившись того, чтобы паника захлестнула толпу, мы достигнем своей цели. Дальше стадо сделает все само!
Грай вошел, и все головы, как подсолнухи к солнцу, стали поворачиваться к нему. Он криво улыбнулся и хотел тихонько прислониться к стенке, но старик уже заметил гостя:
— Здравствуй, брат!
Грай неловко кивнул:
— Здравствуй, отец! Я…
— Не говори ничего! — перебил Учитель. — Каждый сам хозяин себе и времени своему! Ты пришел — значит, в сердце твоем есть место нашему делу! Мы рады приветствовать тебя и принять помощь твою в исполнении наших замыслов!
Грай решил, что объяснять что-то сейчас, перед толпой внимательных слушателей, все равно нет смысла. Он еще раз виновато улыбнулся и замер, скрестив руки на груди.
— Да, вовремя ты появился. Вовремя!
Учитель, отец Элин, хмурился, нервно постукивая пальцами по столешнице. Грай помедлил, оглянулся на дверь — последний из братьев аккуратно прикрыл ее за собой — и тоже опустился на стул.
— Я не смогу… завтра, — Грай старательно смотрел в пол. — Так получилось.
— Да? — старик поджал тонкие губы, вздохнул. — А я обрадовался, когда ты пришел. Ладно, все поправимо. Отработаешь смену в больнице, и дело с концом. А завтра…
— Нет. Прости, Эл.
— Жаль. Ты знаешь, как я к тебе относился. После всего, что я… что мы для тебя сделали… Ты пропадаешь на полгода! Потом приходишь только затем, чтобы сказать, что не можешь?!
— У меня были дела, — упрямо произнес Грай.
— Знаю я твои дела. Гоняешься за тенями, губишь себя в Темном! Тьфу!
— Мне нужно на что-то жить!
— Разве мы мало давали тебе? Ты был голоден? Раздет? Тебя приняли, как сына! Впрочем, тебе не впервой предавать родителей…
— Прекрати! — Грай вскочил, и стул отлетел в сторону.
Старик не вздрогнул, не отвел глаза:
— Ты знаешь, что я говорю правду, Грай. Эта правда жжет тебя, как огонь. И будет жечь. До тех пор, пока не примешь себя таким, какой ты есть. Пока не перестанешь гоняться за призраком, за химерой!
— Хватит! Мне-то ты можешь не читать проповедей, Эл?! Я знаю наизусть все, что ты скажешь! Будь живым, слушай свое сердце, иди за судьбой… Это все чушь! Я уже не мальчишка, пойми!
— Мы не в игры играем…
— Хватит, — устало перебил Грай. — Я просто пришел… Не знаю, зачем я пришел. Мне некуда пойти. А здесь когда-то был мой дом. Я думал… Неважно.
Он повернулся, чтобы уйти. Властный голос Элина догнал его уже возле двери:
— Подожди! — Старик помолчал и закончил совсем тихо: — Оставайся. Здесь всегда будет твой дом. Ты знаешь это, не так ли?
— Да, — Грай кивнул, не поворачиваясь. — Прости меня, отец. Я так устал…
* * *
Трава пробивается сквозь асфальт. Серая, ломкая, она чуть слышно хрустит под ногами. Только этот звук нарушает мертвую тишину Города. Парень идет по растрескавшемуся тротуару — здесь нет машин, но он все равно идет по тротуару — и беззвучно шевелит губами. Он слышит музыку. Внутри себя. Музыку Темного…
* * *
Фолк проснулся к ужину, отдохнувший и довольный. Наскоро похлебал борща с ломтем черного хлеба, щедро натертого чесноком. Мать смотрела, как он надевает чистую рубашку, втирает в жесткие волосы гель, чтобы модно торчали, не хуже, чем у городских. Ритмичная музыка с летней площадки клуба растекалась в сладком, словно мед, июньском воздухе над поселком.
— Сынок, не пей там много, — заискивающе попросила мать. — Когда вернешься?
— Ложись, не жди меня.
Что он, ребенок, что ли? Достала ее забота. Жизнь налаживалась, денег хватало. Фолк начинал подумывать о том, чтобы перебраться к Ивке. Его держало только одно — Ник. Мать ни за что не отпустит сосунка. А без него никак.
Никел, подперев голову руками, читал новую книжку с яркими картинками, «Приключения Зоркого Рыцаря в Мире цепей». Рядом лежал подарок — конструктор из тысячи мелких деталек — можно собрать автомобиль, самолет или трехмачтовый корабль.
— Даже не открыл? Я думал, ты о таком давно мечтал. Не понравилось?
— Мечтал… Только у меня голова сильно болит.
— Что-то он совсем квелый, — кивнула мама. — На солнце перегрелся, что ли?
Фолк потрепал брата по волосам:
— Ложись сегодня пораньше. А завтра вместе соберем, хочешь?
— Угу, — повеселел братишка. — Давай машину!
Для такого сокровища, как Ник, ничего не жалко.
Если дело пойдет, то через несколько лет он купит братишке к Последнему Дню Детства настоящую тачку.
Мать все не хотела его отпускать. Схватила за рукав:
— Как на работе?
— Все отлично. А, забыл… — Фолк открыл сумку и достал несколько плотных пачек, перетянутых резинками. Одну кинул на стол. — Вот, на хозяйство.
— Фолли, спасибо, но тут так много… Чем же вы с Шолто занимаетесь?
— Я уже говорил. Кому крышу надо перекрыть, кому проводку починить или технику какую. Шолто в этом мастак, — Фолк поглядывал на часы. Друг уже наверняка в клубе — договорились встретиться в девять. Фолку не терпелось убраться из дому, выпить пива с пацанами, потрындеть про городскую жизнь и встретиться с Ивкой. — Огороды копаем, печи кладем, заборы поправляем, дома строим. Да мало ли…
— Неужели за это такие большие деньги платят?
— Платят, мам, а как же…
Все придумал Шолто. Головастый! Он находил баклана при деньгах. Пас несколько дней, знакомился, прощупывал, находил слабину. А потом за дело принимался Фолк и с клиентами особо не церемонился. Обычно трусливые бакланы сдавались без боя, но иногда приходилось объяснять клиентам, что никакие деньги и драгоценности не стоят того, чтобы из-за них чалиться в Темном. Ничего серьезного, по мелочи. Но и мелочи имеют обыкновение накапливаться. Тогда «гастроли» заканчивались пораньше, и они возвращались домой «отдыхать».
Нику он рассказывал о «несчастных случаях на производстве». Зазевался и звезданул молотком по пальцу напарника. Или бросал кирпич и другому работяге нечаянно по голове попал. А уж о падениях, неудачной страховке или неумелом использовании инструмента и говорить не приходится. Ники верил.
