– Во жизнь у нас пошла, дядь Лёш, – поддержал разговор Егор. – Пачку «Донского табака» купишь, который всего-то на пару-тройку рублей дороже той же «Марки», и уже родной сосед считает, что ты разбогател.
– Пара-тройка рублей тоже деньги, – наставительно заметил дядя Лёша, прикуривая от спички. – Где их, к примеру, взять, когда их нет?
– Кстати! – вскричал Егор. – Хорошо, что напомнил. Дядь Лёш, я ж тебе десятку должен!
– Да ну! – искренне удивился дядя Лёша.
– Должен, должен. Неделю назад брал, помнишь? У меня с утра на опохмелку не хватало. – Егор вынул из кармана деньги и протянул соседу.
– Вот, ёлки мохнатые, – забирая зеленоватую бумажку, вздохнул тот. – Десятка…Одно название. Эту бумаженцию и червонцем-то стыдно именовать, а?
– Да уж, – согласился Егор. – Дядь Лёш, не подскажешь какое сегодня число? А то я что-то…
– Бывает, – невозмутимо кивнул дядя Лёша. – Пятнадцатое мая сегодня. Пятница.
– Значит, не перепутал, – почесал в затылке Егор. – Ладно, пошёл я.
– Бывай.
Итак, всё правильно. Сегодня пятница, пятнадцатое мая. Завтра, соответственно, суббота и шестнадцатое мая. День рождения. И что сие означает? А хрен его знает. Ладно, я не перепутал. Может, всё-таки, Вовка?
Переться на угол к ближайшему телефону-автомату, который, с большой долей вероятности мог быть и сломан, не хотелось и Егор вернулся к забору.
– Дядь Лёш! – позвал он.
Сосед не успел ещё скрыться в доме – курил, оглядывая хозяйским глазом ухоженный огород.
– Тут я…
– Можно я позвоню?
– А когда было нельзя?
– Егор перемахнул через дощатый забор и между грядок пошёл к дому.
– Там открыто, – сказал ему в спину дядя Лёша. – Звони сколько надо.
Массивный старинный телефонный аппарат дяди Лёши с металлическим диском набора номера и вычурной, чёрной и круглой эбонитовой трубкой с бронзовыми набалдашниками наушника и микрофона на высоких вилообразных рычагах стоял на столике в прихожей и, как всегда, внушал уважение.
Егор присел на стоящую рядом табуретку, снял тяжёлую телефонную трубку с рычагов и набрал номер Володьки Четвертакова.
– Алло! – недовольно сказал Володька на другом конце провода.
– Здравствуй, Володь, это я.
– Привет, старик.
– Я тебе не помешал?
– Наоборот. Благодаря твоему звонку я получил долгожданную передышку.
– Чего делаешь?
– Да с чудовищем этим электронным разбираюсь, будь оно неладно. Купили на свою голову.
– Это с компьютером, что ли? – улыбнулся Егор.
– С ним, проклятым.
Пару месяцев назад жена Владимира Александровича Четвертакова Надя привезла из длительной командировки в Италию хороший компьютер, и теперь друг Володька, желая, как всегда, шагать в ногу со временем, пытался его освоить, что давалось ему с великим трудом в силу, во-первых, вечной нехватки этого самого времени, а во-вторых, какой-то внутренней неосознанной предубеждённости против этого чуда техники.
Друг Егора Владимир Александрович Четвертаков был человеком увлекающимся и в то же время настырным. Редкое сочетание, которое с одной стороны гарантировало ему нескучную, полную различных приключений и переживаний жизнь, а с другой – обеспечивало успех в тех делах, за которые он брался. А брался он к сорока трём свои годам за многое. Окончив машиностроительный факультет политеха, был некоторое время гонщиком (мастер спорта по авторалли), затем отслужил два года офицером в родимой Советской Армии, где в должности командира автороты был ранен в Афганистане на печально знаменитом перевале Саланг и награждён орденом Красной Звезды; работал инженером и начальником смена на заводе; крутил баранку простым таксистом; был директором детского дома; безработным, «челноком» и, наконец, застрял на почётной и довольно денежной должности механика-консультанта в крупной фирме по ремонту и продаже престижных «иномарок».
– Я чего звоню, собственно, – сказал в трубку Егор. – У меня день рождения завтра. Ты с Надей приглашён.
– Да я помню, – удивился Володя. – Не первый раз. Мы тебе уж и подарок приготовили.
– В смысле – сделали? – осторожно уточнил Егор.
– Не понял, – помолчав, признался Володька.
– Я говорю, не приготовили, а уже сделали подарок? – пошёл напролом Хорунжий.
– Что-то я, старик, опять не понял, – встревожился Володька. – У тебя всё в порядке? Случилось что?
– Да нет, всё нормально, – нервно хохотнул, не сдержавшись, Егор. – Ты как сегодня вечером, свободен?
– Вечером – это когда?
– Вечером – это часов в шесть.
– Ну, допустим, могу быть и свободен. Исключительно для тебя. Но, опять же, смотря для чего.
– Для меня, для меня… Хочу тебе кое что показать. Интересное, блин. С технической точки зрения. Да и с любой другой тоже.
– Сильно интересное?
– Очень сильно.
– Может, сразу расколешься?
– Не, помучайся до вечера.
– Ладно, считай, что заинтриговал. Буду ждать в шесть.
– Ну, тогда до встречи.
– Обнимаю.
Егор положил трубку на рычаги, в задумчивости потёр подбородок и вышел.
Вчерашний день повторялся один к одному, за исключением того, что сегодня он управлял совершенно другой машиной.
Любому автолюбителю или просто человеку, умеющему удержать на дороге это чудо и проклятие двадцатого и двадцать первого века – автомобиль, знакомо восхитительное чувство свободы, силы и скорости в постижении и преодолении окружающего пространства, когда сидишь за рулём хорошо отлаженной машины. Если ты молод, здоров и весел, то твоя природная, перехлёстывающая через край души и тела энергия, словно удваивается, – и нет таких расстояний, которые не исчезли бы под колёсами твоего четырёхцилиндрового друга.
Если ты уже прожил около половины отпущенного тебе Богом и судьбой срока на этой земле, и за плечами у тебя – радость побед, горечь поражений и спокойный опыт прожитых лет, если ты с уверенностью и достоинством смотришь в будущее, то этот, с жадным урчанием пожирающий бензин и километры, красивый железный зверь, становится зримым воплощением твоей жизненной силы и надёжным залогом сегодняшнего и завтрашнего успеха.
Ну, а если впереди осталось не так уж много вёрст и зим, и энергия покидает одряхлевшее тело, будто ключевая вода дырявое ведро, – сожми покрепче баранку подагрическими пальцами, придави дрожащей ногой акселератор, и ты почувствуешь, как молодые лошадиные силы двигателя становятся твоими силами, и конечный пункт прибытия снова отодвигается за горизонт.
Да, ещё неделю назад болезненные позвякивания, постукивания и поскрипывания в кузове, ходовой и двигателе постоянно и неприятно напоминали Егору о том, что давно пора серьёзно заняться принадлежащим ему средством передвижения, если он, конечно, хочет, чтобы оно, это самое средство, окончательно не развалилось напротив ближайшего столба.
