Девчонка фыркнула.
— Если тебе хочется оказаться на борту транспортного судна вместе с сотней деревенских мальчишек вроде тебя, которые вдруг получили боевое оружие, хотя раньше в глаза его не видели, — пожалуйста. А я предпочитаю примкнуть к армии Санта-Клауса с их карамельными палочками.
— Я уже видел боевое оружие, — раздраженно возразил Джек. Девчонка поразительно умела выводить людей из терпения. — Просто другого типа.
— Да что ты говоришь, — усмехнулась она. — Тогда держи винтовку стволом вниз, ладно?
Потом девочка кивком указала на левую руку Джека.
— С этим тебе тоже нужно помочь?
Джек понял, что все еще сжимает в ладони пластинку со своим именем.
— Думаю, я и сам соображу, куда это приспособить, спасибо, — проворчал он.
— Кто бы сомневался, — бросила девчонка.
Ее именная пластинка, как заметил Джек, уже была аккуратно пришпилена к правому карману рубашки. На пластинке значилось: «Кайна».
— Твоя фамилия Монтана, правильно?
— Да, — ответил Джек. — Зови меня Джек.
— А ты зови меня Кайна, — многозначительно произнесла девочка. Потом снова взглянула на Джека, и губы ее дрогнули. — Или Алисон, — будто нехотя добавила она.
— Рад познакомиться, Алисон, — сказал Джек.
— Да, конечно.
Она постучала пальцем по своей именной пластинке.
— Только запомни, если ты можешь прочесть надпись, значит, она перевернута.
Девочка мило улыбнулась и пошла прочь; ее сундучок покатился с ней рядом.
Джек, недовольно ворча, приколол пластинку с именем к карману рубашки и двинулся следом.
Может, Джомми прав, они действительно будут жить как в тюрьме.
После получаса невообразимой толкотни и суматохи новобранцы со своим багажом погрузились наконец на транспортные суда.
Скамьи на этих кораблях были узкими и жесткими, а народу внутри было, что сельдей в бочке. Зажатый между двумя подростками, Джек извинялся, когда его снаряжение упиралось соседям в бока; морщился от боли, когда чужое оружие, в свою очередь, кололо под ребра его, — и вскоре поневоле признал, что Алисон права. Он искренне радовался, что ни у кого на борту нет боевого оружия.
Несколько раз Джек пытался завязать разговор, но никто из соседей не выразил желания поболтать. Поэтому он оставил свои напрасные попытки и весь оставшийся путь провел в молчании, уныло глядя на сиденье перед собой. Комм-клип, с помощью которого он связывался с дядей Вирджем, покоился на дне сундучка; с Дрейкосом Джек тоже не мог поговорить — слишком много людей было вокруг, — поэтому мальчик чувствовал себя ужасно одиноким... Необычное для него чувство.
Примерно через час они высадились в лагере, который оказался беспорядочным скоплением маленьких хибарок, огромных сборных домов и рассеянных здесь и там палаток всевозможных цветов и форм. Новобранцев выгнали из кораблей, разделили на три группы и направили в три длинных барака, стоящих под деревьями.
Джек надеялся занять койку у одного из узких высоких окон, чтобы ночью улучить возможность и вместе с Дрейкосом совершить набег на лагерные компьютеры. Но, похоже, все юные наемники стремились завладеть койкой «с видом из окна», и Джеку пришлось удовольствоваться местом похуже — кроватью рядом с уборной. Конечно, не самая лучшая позиция, но, с другой стороны, в уборной тоже имелись окна. Правда, они были довольно высоко, но в случае необходимости их тоже можно будет использовать для наблюдения.
Следующие два часа новобранцы сидели на койках и заполняли анкеты. Потом ребят вывели на площадку и стали учить застывать по стойке «смирно», выполнять повороты и маршировать в ногу.
Но самым настоящим испытанием на прочность оказался ужин.
Джек когда-то слышал, что чем сильнее армия, тем хуже в ней кормят. Если верить этому, отряд «Виньярдс Эдж» был образцовым воинским подразделением. Первая же робкая попытка пожаловаться была в корне пресечена здоровенным сержантом, который приказал одному из недовольных встать по стойке «смирно» и, пока тот стоял, вытянувшись в струнку, поливал новобранца отборной бранью. За столом Джека кто-то шепотом сказал, что сержант Гриско слывет самым гнусным инструктором по строевой подготовке во всем отряде. После этой показательной словесной порки все ели молча.
После ужина новобранцы снова разошлись по баракам, получив приказание изучить инструкции. В восемь пятьдесят прозвучал сигнал десятиминутной готовности, а ровно в девять погасили свет. Многих ребят темнота застала врасплох, они не успели подготовиться ко сну, и следующие полчаса в бараке царила суматоха, сопровождавшаяся недовольными возгласами, когда мальчишки в темноте натыкались друг на друга или врезались в чужие койки.
Только когда наконец-то наступила тишина, Джек смог поговорить с Дрейкосом.
— Итак, — прошептал он, натянув на голову одеяло, чтобы приглушить голос, — вот что значит быть солдатом.
— Не совсем, — тихонько отозвался Дрейкос. Его шепот звучал очень странно. — Хотя очень похоже.
Джек вывернул шею и попытался рассмотреть морду дракона на своем плече.
— С тобой все в порядке?
Дрейкос долго молчал, прежде чем ответить:
— Это неправильно. Нельзя без причины обрекать столь юные создания на такую суровую жизнь.
— Но ты говорил, что был еще младше, когда стал солдатом, — напомнил Джек.
— Мой народ боролся, чтобы выжить, — возразил Дрейкос. — Но в данном случае этого оправдания нет.
— Наверное, — согласился Джек. — Хотя иногда в отдаленных мирах случаются военные стычки, о которых в других мирах даже не слыхивали.
Дракон покачал головой. По крайней мере, Джек почувствовал слабый толчок, как будто к'да покачал головой.
— Корнелиусу Бракстону это бы не понравилось.
— Бракстону? — эхом повторил Джек и нахмурился. — А какое он имеет к этому отношение?
— Я считаю его благородным человеком, — ответил Дрейкос. — Он бы всячески воспротивился тому, чтобы для подобных целей использовали детей.
— Хорошо, но как тогда... — попытался было возразить Джек. Потом передумал и бросил: — Лучше оставим это.
Иногда мысли Дрейкоса следовали такими же причудливыми и странными путями, как путающий следы кролик.
— Не забудь только, что Бракстону вряд ли удалось бы превратить «Бракстон Юниверсис» в одну из крупнейших мегакорпораций Рукава Ориона, будь он пай-мальчиком, этаким святым бойскаутом. Корнелиус Бракстон хорошо обошелся со мной только потому, что мы оказали ему большую услугу. Если бы ради его целей потребовалось нанять на службу детей, могу поспорить — он бы так и поступил. Может, ему бы это не нравилось, но все равно он бы их нанял.
