Анастасия Парфенова - Ярко-алое

— Мои осведомители оказались не столь хороши, как хотелось, — вежливо принял перекинутую ему подачу собеседник. — Признаюсь, ваши отношения с моей дочерью стали совершенной неожиданностью.

— Мы встретились в Паутине под анонимными аватарами — вы знаете, как это обычно бывает. Госпожа Кимико — увлеченный дизайнер, я интересуюсь сотворением Паутины. Нам было о чем поговорить друг с другом.

— Безусловно. Однако не каждое сетевое знакомство заканчивается предложением руки и сердца. Вы не можете не признать, что в реальной жизни все же являетесь очень разными людьми, — дипломатично приуменьшил владыка. — У вас очень разные, даже противоположные убеждения и культурные стереотипы. Также и обязательства.

— Наши убеждения лишь дают повод для интересных споров. Столкновение культур действительно может стать проблемой, но мы готовы идти друг другу навстречу. Я, при всем своем радикализме, все же сын Аканы. И недавно обнаружил, что не столь далек от традиционного мировоззрения, как считал ранее.

Тимур вдохнул аромат чая, давая себе время сформулировать вопрос, задать который не имел права.

— Обязательства, — медленно произнес он, точно пробуя слово на вкус. — Мои обязательства перед советом и Аканой. И обязательства госпожи перед семьей и той Аканой, которую она назвала бы истинной. Князь Фудзивара, ведь после падения маяков вы официально расторгли помолвку дочери с Кикути Нобору, не так ли?

Аристократическая рука, держащая на весу чайник, была спокойна, падающая в пиалу горячая струя не колыхнулась. Но вот под поверхностным уровнем аватары князя удалось уловить эхо быстрой перенастройки.

Тимур сделал глоток. Снежный Лис знал. Расторжение помолвки было пустым жестом, призванным прикрыть семью от разъяренной толпы. А может, Нобору просто потребовал соблюдения клятв. Забавно, если подобная сцена разыгрывается в кабинете высокородного родителя второй раз подряд. Движимый сомнительным «традиционным мировоззрением», жених является «просить благословения» — и вежливо молчит о том, что случится, если искомое благословение не будет получено.

Как бы там ни было, князь знал, что младшая его дочь стала женой владыки Кикути.

— Совершенно верно, советник, — седовласый интриган на диво искренне повторил официальную литанию партии умеренных консерваторов. — Нобору мог быть тысячу раз в своем праве, но всякой верности есть предел. Мы не могли поддерживать династию после того, как владыка уничтожил маяки, обрекая планету на изоляцию. Если и было здесь предательство, то Кикути предал Акану первым.

— И даже если обязательства еще сохранились, теперь это не имеет никакого значения, — небрежно заметил Тимур.

— Прошу прощения?

— Кикути Набору мертв. Уверен, до вас уже дошли слухи — они верны. Одна из групп мстителей, не утрудивших себя объявлением официальной мести, смогла получить координаты его убежища в реальном мире. Удар нанесли с орбиты. Выживших не осталось.

— Вот как, — тихо проговорил князь Фудзивара, ставя пиалу на стол. Понять, явилась ли для него эта информация неожиданной, было невозможно.

Тимур мысленно отвесил себе подзатыльник. До сих пор он воспринимал собеседника как врага — того, кого необходимо подчинить и чье презрение станет лишь еще одним оружием, которое можно будет направить на противника. Это позволяло вести разговор, как еще одни официальные переговоры, а не знакомство с будущим тестем. Но это же и заводило в ловушку. Если Фудзивара решат считать врагом самого Тимура… У отца жены будет достаточно причин и возможностей ударить в спину. Не нужно давать ему еще и повод.

— Князь, я никак — действием или бездействием не был причиной смерти владыки Нобору. — Он не мог утверждать туже безвинность от имени всего коалиционного правительства, но за себя самого советник Канеко готов был поклясться. — Реальность поставила нас перед фактом: последний Кикути мертв. Но можно и должно спасти живых.

— Вот как, — совсем другим тоном сказал Глициниевый владыка, и во взгляде его, обращенном на Тимура, вспыхнул огонек какого-то нового интереса. — Ответьте мне на один вопрос, юный советник. Вы угрожали моей дочери, чтобы добиться от нее согласия на этот брак?

— Пожалуй, да, — твердо решил Тимур, немного подумав. — Не словом и не делом. Но я воспользовался ситуацией, чтобы получить ответ, на который не смог бы рассчитывать при любых других обстоятельствах. Госпожа сказала вам чистую правду: она идет на этот союз с ясным взором. Правда и то, что я предложил свою защиту всему союзу Фудзивара. Власть совета может казаться древним родам недолговечной и эфемерной, но сегодня, сейчас она вполне реальна. И опасна. Как и моя личная власть. Уверен, я смогу быть полезным вашей дочери, вашему клану и, пожалуй, вашей партии.

Седые брови чуть приподнялись в аристократичном недоверии:

— Легендарно твердый в своих убеждениях Железный Неко настолько очарован женщиной, что готов сотрудничать с традиционалистами?

— Скажем так: Железный Неко готов сотрудничать с разумными традиционалистами и не побрезгует использовать очаровательную женщину, чтобы войти в их круг.

— Не самое успокаивающее, что можно сообщить отцу невесты.

— Князь, как отцу, я могу обещать вам одно: эта женщина для меня — та самая. Другой уже не бывать. — Главное, не ляпнуть ничего о любви. Тимур не хотел проверять, что будет, если аналитические системы Фудзивара поймают его на прямой лжи. — Кимико станет моим домом, моей опорой, моим маяком. Моей женой.

На мгновение повисла тишина. За окном стремила свои воды в небо дорога-река.

— Возможно, вы не столь безнадежный варвар, каким вас принято считать, господин советник. Хорошо же. Хорошо. Она решила. Я дозволил. Клан Фудзивара признает этот брак. А теперь, — легкое движение рукой — и над столом появилась сложная схема, в которой Тимур не без содрогания узнал форму традиционного юридического контракта, — поговорим о вопросах прозаических. На какие деньги вы собираетесь обеспечить жене тот образ жизни, к которому привыкла дочь высокого дома?