— Не отставать! Шире шаг! Кто отстанет — кишки выпущу!
Кто-то вполголоса спрашивал:
— Далеко еще?
И ему отвечали, тоже вполголоса:
— Миль пятнадцать-двадцать до ворот. Вечером будем в Гугане.
— Молчать! — орал хриплый. — Всех без жратвы оставлю!
Отряд приблизился — Орми и Энки от удивления разинули рты. Таких людей им встречать не доводилось. Одеты они были, как водится, в шкуры, но в какие шкуры! Не обмотанные кое-как вокруг тела и схваченные ремнями, а ладно пригнанные — как будто сами люди обросли густым мехом. Ни руки голые не торчали, ни ноги. И на головах было что-то такое меховое, с завязками, на ногах — вообще невесть что, вроде кабаньей кожи. Чужеземцы несли луки, колчаны и огромные ножи из неведомого серого камня — длинные, прямые и гладкие, без единой зазубрины.
— Вот они какие, гуганяне, — прошептал Орми. — Эх, нам бы такие шкуры!
За гуганянами брели людоеды — два или три десятка. Они тащили по снегу на длинных ремнях огромный, невиданный предмет. Внизу у него что-то крутилось и мелькало, сверху возвышалась серая нелепая громада.
— Тяжеленная штука, — сказал с удивлением Орми. — А как легко ее тащат!
— Я понял! Видишь, эти круглые… что крутятся. Они-то все и везут. Ловко придумано!
Следом за людоедами и чудесным предметом опять шагали вооруженные гуганяне. Замыкал шествие мамонт. На спине у него качалось что-то вроде домика, и оттуда выглядывали головы воинов и торчали копья.
Отряд давно уже прошел мимо, а Орми и Энки все лежали в снегу и от изумления не могли ни шевельнуться, ни слова сказать.
— Велик мир, — вымолвил наконец Энки. — И ничего-то мы о нем не знаем. Пойдем, однако, дальше. Чего в снегу валяться?
Братья поднялись и вышли на тропу, протоптанную отрядом.
— По тропе легко шагать, — сказал Орми. — Не пойти ли нам по ней на запад? Прямо пойдем — в стену упремся, на восток — попадем к воротам и в Гуган, а туда нам соваться не след. За своих не примут.
— И то верно. Пойдем на запад, заодно узнаем, что гуганяне делали в лесу.
Пошли на запад. Полдня идут — лес на глазах меняется. Деревья все мертвые, голые. Свежий снег усыпан хвоей. Кругом лежат дохлые белки. В воздухе — ядовитый смрад.
— Злые места, — говорит Орми. — Не вернуться ли нам?
— Гуганяне-то прошли здесь и не померли.
— Темнеет уже. Вернемся, где лес живой, переночуем. Завтра виднее будет.
Наутро опять вошли в мертвый лес. Скоро тропа привела их к селению. Костяные дома, крытые шкурами, и землянки — обычное людоедское жилье. Братья подошли ближе. Вдруг видят — мертвец на тропе. Синее лицо, вспухшие жилы. За ним — еще один такой же, а дальше, вокруг домов, — сплошь трупы на снегу.
— Не трогай ничего, Орми. Эти люди погибли от яда. Наверное, снег отравленный выпал.
Снег и вправду был нехороший, желтоватый. Братья медленно брели между мертвецами. Вдруг один пошевелился.
— Смотри, Орми. Вон людоед еще живой.
Подошли. Человек открыл глаза, увидел их, оскалился:
— Явились… Гниль! Ухоеды вшивые. Повезло вам. Жрите нас теперь, ублюдки.
Орми нагнулся было к незнакомцу, но Энки его остановил:
— Не трогай! Отрава кругом.
— Чего испугались? Какая отрава? Жри, не бойся.
— Если не отрава, отчего вы все перемерли?
— Так… Улле пришел. Всех костогрызов к себе забрал. Не трусь, ухоед. Сожри хоть меня одного, пока во мне кровь не застыла.
— Мы не ухоеды, — сказал Энки. — Мы пришли из-за гор. И человечину не жрем.
— Жаль… А я-то думал, сейчас ухоедов гуганским ядом попотчую.
— Тебе помирать скоро, — сказал Орми. — А ты все о злодействах печешься.
Костогрыз скривил рожу, удивленно поднял брови.
— Кто ж вы такие?
— Мы дети Имира, ведем с Улле войну.
— Ух! — Людоед попытался привстать, да не смог. — Выродки?
— Выродки. Расскажи, что у вас случилось.
— Из-за вас все… Твари зловонные! Ненавижу! — Глаза костогрыза пылали огнем, лицо перекосилось от злобы.
— Брось. Мы только что с гор спустились и невиновны в вашей гибели. Расскажи, как было дело. Может, мы тогда и отомстим за тебя гуганянам.
Костогрыз перевел дух, полежал немного неподвижно, потом собрался с силами и сказал:
— Третьего дня пришли гуганяне. Окружили нас. Да мы и не рыпались. Куда… против железа и пушек.
— Железо? Пушки? Что за слова такие? — встрял было Орми, но Энки на него цыкнул:
— Погоди ты! Он, того гляди, помрет, не успеет рассказать.
Людоед ухмыльнулся.
— Не слыхали о пушках за горами? Ничего, узнаете…
— Ты продолжай.
— Похватали нас и давай пытать: не видали ли мы двух выродков. Они у гуганян в клетке жили, сбежали, перебрались через стену в лес. Пытали нас, пытали, ничего не добились. Уж мы бы сказали! Да что тут скажешь, если мы их не видели! Тогда они взяли самых здоровых мужиков — пушку тащить, самим-то неохота. Знамо дело, до дома доберутся, тут же всех и прикончат. А нас отпустили, только наказали: до утра из селения ни на шаг. Ушли. Мы сидим, не верим, что живы. Тут они и шарахнули по нам из леса. Снаряд был с ядовитым дымом. Это, слышь, новое оружие. Раньше такого не было. Раньше-то, бывало, придут гуганяне лес от людоедов чистить, начнут палить из пушек. А снаряды были с огнем и железом. Ну, на землю ляжешь, голову прикроешь можно выжить. А от дыма не спасешься. Только я вот что-то никак не помру. Когда дым повалил, я упал и носом в какую-то шкуру уткнулся. Стал дышать через мех, казалось, так легче. Может, поэтому. Дурак! Надо было полную грудь набрать… Давно бы в пустоту ушел…
— Прикончить тебя?
Лицо у костогрыза уже посинело, из горла доносился один хрип.
— Вы… выродки… не хотите смотреть… как враг подыхает…
— Ты нам не враг, в пустоту уходи! — Энки проткнул костогрыза копьем и, повернувшись к Орми, сказал: — Пойдем, брат. Надо найти тех беглых выродков. Они ведь, наверное, неспроста убежали как раз сейчас и прямо нам навстречу. Может, это нам знак от Имира. Может, мы вместе должны идти на север.
— Похоже, что так, — сказал Орми. — Только где ж их искать?
— Помнишь следы у подножия гор?
— Точно! Ведь то были люди в гуганских обмотках… А выродки бежали из Гугана.
Двинулись обратно к горам. Свернули с гуганской тропы, отыскали свои следы. По ним и пошли. Мороз стоял лютый, то и дело приходилось жечь костры, а холод все равно пробирал до печенок. Наконец добрались до тех следов. Только к ним теперь добавились еще три следа — поверх.
— Плохо дело, — сказал Энки. — Гуганяне идут за ними по пятам. Может, еще успеем на подмогу.
