Джей следит взглядом за своей девушкой, пока та не скрывается в толпе.
— Ну, что сказал декан?
— Надеется, я уговорю тебя передумать.
— Мама, пожалуйста, не начинай, — напрягается Джей.
— Не буду, — обещаю я. В который раз между нами происходит этот диалог — в сотый, в тысячный?
— И вообще, обсуждать тут нечего. Я сделал выбор. Пути назад нет.
Джей замолкает, потом снова произносит ту же фразу, глядя куда-то в пространство:
— Пути назад нет…
— Поздравляю, — говорю я. Получается как-то холодно, официально. И неискренне.
Джей прерывает раздумья и грустно смотрит на меня. По глазам видно — на самом деле Джей хочет, чтобы я его остановила, но гордость мешает признаться в этом. Ему бы хотелось, чтобы умная мама всё сделала — как в детстве. Но теперь я помочь не в силах. Как же это больно!
Джей протягивает руки, и мы обнимаемся. Чувствовать на ощупь военную форму непривычно — ткань слишком жёсткая, слишком тщательно накрахмаленная. Но под ней — тепло родного человека. На самом деле отпустить своего ребёнка невозможно. Он до сих пор мой, и теперь мне кажется, будто я его предаю.
— Обязательно пиши, — шепчу я.
— Конечно, — отвечает Джей. — Буду использовать шифр. Тогда мне никакая цензура не страшна.
Я удивлённо смеюсь. В последний раз мы пользовались шифром, когда Джей был ещё ребёнком. Это была наша тайная игра. Секрет между мамой и сыном, о котором не знал папа. Эхо из детства, которое с каждым днём становилось всё более далёким.
— Ты ведь помнишь шифр? — спрашивает Джей.
— Помню, — отвечаю я и прижимаю его к себе крепко-крепко. — Ни за что не забуду.
Позже я выскальзываю из зала на огороженный нависшей глыбой балкон, с которого виден океан. Город ярко сияет, освещаемый Домами Света, но за пределами их воздействия волны накатывают на берег в глубокой темноте. Впрочем, вдалеке подрагивают крошечные, бесплотные огоньки. Это корабли, плывущие к Мал Эйсте, Джарью или Векту. Море беспокойное, волнуемое глубоководными течениями и изменчивым ветром. Дыхание земли закачивается в каменные лёгкие с помощью гигантской системы, обеспечивающей конвекцию и давление. Хотя, как именно она работает, представляю себе очень смутно. Высоко наверху потолок гигантской пещеры озаряют созвездия фосфоресцирующих лишайников и водорослей.
Поблизости парочка эхру посылает друг дружке какие-то сигналы, меняя цвета и поднимая щупальца над водой. Наблюдаю за ними и гадаю, о чём они переговариваются, о чём думают, что значит их поведение. Есть в этих огромных, загадочных созданиях что-то романтическое. Меня восхищает их самодостаточность. Эхру живут в морях и прочих водоёмах не только Эскарана, но и других земель, однако, несмотря на безусловно высокий интеллект, не проявляют никакого желания наладить контакт с нами. Общаются только с люстричниками, обитающими на дне глубоких озёр.
Рейта рассказывала, что как-то раз наблюдала «разговор» между несколькими эхру и двумя люстричниками. Такой великолепной иллюминации она не видела ни на одном празднике. Сравниться по красоте с этим зрелищем могли бы разве что ночные всполохи над Каллеспой. Слушая Рейту, я невольно задумалась, не ошиблась ли с выбором профессии. Наверное, нужно было стать натуралисткой, как она. Но потом вспомнила, что на самом деле выбора у меня не было, потом вспомнила почему, и настроение у меня сразу испортилось.
Сзади подходит Ринн. Передвигаться бесшумно он не умел. Поэтому хозяева всегда отправляли его, Фраска, Бельтея и прочих им подобных на передовую, чтобы шли в атаку. Я же на самом поле боя бываю редко, и то лишь затем, чтобы исподтишка нанести врагу точечный удар. Я умею действовать скрытно, Ринн — нет.
— Свершилось, — произносит Ринн и кладёт руку мне на плечо. За талию не обнимает — явно побаивается. Иногда он обращался со мной, будто с ядовитой змеёй, которая вот-вот накинется и ужалит.
— Джей думает, что сделал, как ты хотел, — резковато отвечаю я. — А уж чего именно ты хотел — не знаю.
— Мы ведь давно уже договорились. Джей свой путь выбрал. Ты им гордиться должна.
— Я и горжусь, — резко говорю я. — А ещё боюсь за него. Ринн, Джей уходит на войну. Кому, как не мне, знать, что собой представляют гурта.
— А я, по-твоему, не знаю?
— Я знаю лучше.
Мне становится стыдно, что использую своё прошлое в качестве аргумента в споре. Впрочем, Ринн раскусил меня много лет назад и на эту уловку не поддаётся.
— Война закончится ещё до сезона отлива. Даже гурта драться надоело, их люди устали от кровопролития. Да и бизнес страдает.
— Не у всех. Для нашего клана, наоборот, одна выгода.
— Чего ты боишься на самом деле?
На прямой вопрос — прямой ответ.
— Ринн, Джей, конечно, наш сын. Но он не такой, как мы с тобой. Мы же Кадровый состав.
— Ты всё равно не сможешь постоянно его защищать. Джей тебе не позволит.
— Можно было просто не отправлять его на поле боя, вот и всё, — ядовито отзываюсь я. Больше можно было ничего не прибавлять. Я не хотела, чтобы Джей поступал в военную школу. Мне не нравилось, что отец на него давит. Но я сопротивлялась слишком слабо и не помешала их планам.
— Всё будет хорошо.
Ничего более обнадёживающего Ринн мне сказать не мог. Он просто обнял меня за талию и прислонился широкой грудью к моей спине. Вздыхаю и расслабляюсь в его объятиях.
— Всё будет хорошо, — тихонько повторяю я. О других вариантах даже думать невыносимо.
Каждый оборот после второй смены в кузнице нас ведут в маленькую пещеру, сверкающую молочно-белыми сталактитами. Вода капает с потолка в пруд, от которого валит пар. Мужчины раздеваются и лезут туда, довольно крякая и охая от удовольствия. Я сижу с краю, прислонившись спиной к сталактиту, и, как обычно, радуюсь боли в натруженных мышцах. Раздеваться нельзя. Да, после первого случая никто ко мне не лез, но я всё-таки единственная женщина среди двенадцати мужчин. Кто знает, сколько они тут просидели? Дурой надо быть, чтобы их провоцировать.
Все так и ходят в одежде, в которой их захватили в плен. А те, что были в доспехах, вообще в одном белье. Многие совсем обносились, поэтому рабочая команда ходит в одних лохмотьях, а некоторые, спасаясь от удушающей жары, раздеваются по пояс. Гурта не обращают внимания — тюремной спецодежды у них тут нет.
Мне повезло — я одета соответственно температуре. Чёрный кафтан без рукавов, демонстрирующий красные и чёрные знаки на руках — на левом плече эмблема Кадрового состава, на правом — семейный герб Ринна в знак нашего брачного союза. Широкие чёрные брюки ниже колен и сандалии с перекрещивающимися ремешками.
