Я сел и стал читать. Рапорты капитанов, насколько я понял, неизменно делятся на две категории. Они или строго официальны, или написаны необычайно литературным стилем. Было ясно, что капитан Спенс считал себя современным Конрадом.
«Здания этого древнего космопорта в этом бледном свете выглядели как могильные камни на заброшенном кладбище», — писал он. — «Немного южнее лежал город, явно мертвый. Было трудно поверить, что он когда-то был населен. Единственным заметным движением были дым и пар, плывущие рваными клочьями мимо иллюминаторов нашей рубки — летное поле, как мы заметили еще до приземления, густо заросло каким-то ползучим местным растением, плети которого были испепелены выхлопом нашего межпланетного привода.
Я взглянул на Мэкинса, моего старшего офицера. На моем лице, должно быть, отразились мои ощущения. Посмотрев на меня, он заметил:
— Прекрасное место для кладбища, капитан!
В таком духе оно шло и дальше. Я перелистнул несколько страниц, заполненных красивым, размашистым почерком. Далее:
«Лоренкон, инженер по межзвездному приводу, сообщил мне, что работы по перекалибровке потребуют не менее шести дней, по местному времени. Услышав это, мистер Мэнкинс спросил моего разрешения взять вертолет и вместе с группой младших офицеров и кадетов провести собственное исследование. Он заверил меня, что на Кинлосвинге нет опасных животных, что подтверждает копия рапорта командора Пирсона, которая была прислана на корабль правлением линий Туле, вместе с другой полезной литературой. Он сказал, что, возможно, поросята или кролики, которых разводили колонисты, выжили, и добавил, что мясная культура, которую мы выращиваем в баках, стала совершенно безвкусной. Он сказал, что ему хотелось бы найти пещеры, о которых сообщала первоначальная исследовательская группа, и сфотографировать настенные рисунки. Он даже полагал, что его неквалифицированные исследования могли бы пролить свет на тайну исчезновения древних гуманоидов, создавших эти рисунки. Поначалу я не хотел давать на это разрешение, но затем вспомнил, что это обязанность каждого капитана — помогать работе межзвездной разведки, если при этом он не подвергает опасности корабль или персонал. Я дал разрешение на подготовку.
Мистер Мэкинс — активный офицер, и уже к середине того же дня у него все было готово. Вертолет был собран и стоял на поле, похожий на огромное, уродливое насекомое. Его грузовой отсек был заполнен провизией и боеприпасами для легких спортивных винтовок, которые носили мы все; в мирах Приграничья развлечений мало, и охота — один из способов провести время во время вынужденной стоянки. Он взял с собой Уоллиса, третьего офицера и двоих кадетов — Пенрода и Джилбея.
Мэкинс доложил, что собирается отвести вертолет к подножию гряды Макайвора, в долинах которой были обнаружены пещеры с рисунками. Он также сообщил, что будет поддерживать связь с кораблем при помощи бортового радиотелефона и уже договорился о времени сеансов связи с мистером Кейдом, радиоофицером. Я проверил, все ли они взяли, что им может потребоваться — хотя смог сделать очень мало дополнений, затем отошел в сторону и смотрел, как на лопастях вертолета расцвели огненные цветы, неуклюжая конструкция поднялась в воздух и направилась на запад, к тускло-голубой изрезанной линии гряды на фоне тускло-голубого неба, и ее яркий металл тускло блестел в свете этого тусклого голубого солнца».
— И они назвали это место колыбелью тоски, — пробормотал я.
— Что? — спросил Уорбертон. Он ухмыльнулся. — Да, проза капитана Спенса иногда действует угнетающе. Но читайте дальше.
Я стал читать дальше.
«Тем вечером Мэкинс связался с кораблем в назначенное время. Ему почти нечего было докладывать. Он подстрелил поросенка, и его партия поужинала жареной свининой. Он обнаружил входы в несколько многообещающих пещер, но пока отложил их исследование. У меня возникло впечатление, что истинной целью этой экспедиции было избавиться от смертельного однообразия корабельной пищи.
Снова Мэкинс связался с кораблем на следующее утро. Он сообщил, что собирается начать исследование пещер. Я сказал ему, чтобы он не забывал использовать клубки бечевки, чтобы отмечать дорогу внутри; Мэкинс довольно кратко ответил, что поскольку он и брал в дорогу эти клочки бечевки, то не забудет об их назначении. В полдень молодой Пенрод вызвал корабль и сообщил, что остальные все еще в пещерах, а его оставили в лагере готовить дневную пищу. У них был кролик, сообщил он, и одичавшая сладкая кукуруза, которая росла в изобилии в том месте, где приземлился вертолет.
Следующий сеанс связи был назначен на конец дня. Я был в радиорубке, ожидая связи, но не ждал от этого ничего серьезнее, кроме как описания того, чем они питались в этот день. Голос Мэкинса, однако, был возбужденным:
— Капитан! — сказал он, — мы нашли рисунки!
— Отлично, — ответил я. — Вы их сфотографировали?
Но он проигнорировал мой вопрос.
— Капитан! — он чуть ли не орал, — Краска там еще не просохла!
— Мистер Мэкинс, — сказал я, — исследовательская команда провела целых два года на этой планете. Если бы здесь была разумная жизнь, они, несомненно, нашли бы ее. Может, влага просачивается с верха пещеры.
Он ответил коротким грубым словом.
— Сэр, — напряженно заговорил он опять. — Я хозяйственник и кое-что знаю о краске. Это часть моей работы. Если я говорю, что краска влажная, то так оно и есть. Я сейчас вернусь в космопорт и предлагаю вам отправиться вместе со мной на вертолете, чтобы вы сами посмотрели.
Я ждал снаружи, когда вертолет вернулся. Солнце уже село, но мы заметили навигационные огни и огни выхлопов на расстоянии в несколько миль; они четко выделялись на черном, почти беззвездном небе. Мы все ждали снаружи, исключая инженеров, которые работали над перекалибровкой привода. Новости по кораблю разносятся быстро.
Вертолет приземлился. Мы подождали, пока лопасти почти остановятся, затем побежали к двери кабины. Мэкинс вышел первым. Он молча показал мне свои руки. Его ладони были измазаны сажей и охрой. Краски сильно пахли растительным маслом и другими, неопределимыми запахами, которые, вероятно, были связаны с используемыми пигментами. Я прикоснулся к правой ладони Мэкинса указательным пальцем своей правой руки. Кончик пальца был измазан черным.
— Мистер Мэкинс, — спросил я, — это розыгрыш?
— Я не кадет-первогодок, — ответил он. — И уже знаю, что чувство юмора мало помогает в продвижении по службе.
Он был весьма обижен, когда я сказал ему, что мистер Уоллис отвезет меня к пещере, в то время как ему придется остаться на корабле. Правила ясно говорят о том, что на планетах, где отсутствуют нормальные условия жизни — а Кинсолвинг несомненно относится к этой категории! — на борту постоянно должен находиться или капитан или его помощник. Он сообщил мне, что оставил в долине большой костер и что мистер Уоллис без труда найдет это место. Так оно и оказалось.
