сделала эта рыжая?
-Ладно, закопаю эту падаль,- сказал я.- Если ты так этого хочешь.
Лучи наискось пробили будку. Марина поправила волосы – они вспыхнули,
и мне показалось, что на голове у девушки надета корона. Почему-то вспомнилась
Анюта из всполоха – ее нарисованные глаза и губы, жидкие волосы.
Марина улыбнулась, перехватив мой взгляд.
Я раскидал заграждение. Снег, добавившийся ночью, ровно укрыл следы
вчерашних страстей.
-Ну что, пошли?
Я подвинул к Марине свой рюкзак и автомат, а сам взвалил на плечи
мертвого игрока. Тяжелый, гад. Любитель поэзии.
Согнувшись, побрел к лесу, не задумываясь о том, что делаю и зачем.
Увидел бы меня тот «я», что ждал на поляне Последний Поезд!
Виновница моего «преображения» ковыляла позади, таща два рюкзака и
два автомата. Ничего, пусть поработает, пока я исполняю ее блажь.
Найдя ложбинку, с силой швырнул туда труп – эта затея мне нравилась все
меньше. Голова игрока ударилась о торчащую из-под снега корягу. Пока я
стрелковой лопаткой ковырял подмороженную землю, Марина зачем-то
протирала игроку снегом лицо.
-Можно подумать, что ты его знала.
-Я и тебя не знала.
Я хмыкнул: сравнила тоже, одно дело – я, совсем другое – какой-то игрок.
-Этот гад убить меня хотел. А потом и тебя.
-Не он, а Джунгли.
Я заткнулся: ее не переспоришь.
Яма получилась неглубокой.
Игрок таращился из нее остекленевшими глазами. Я поспешил забросать
землей его голову, а затем - лопата за лопатой – все остальное.
Джунгли шумели. Еще бы – ведь они никогда не видали ничего подобного…
Утирая пот со лба, я подошел к Марине.
-Что ты делаешь?
Она возилась с короткой бечевкой и двумя неравными палками. Не
ответила, быстро сделала узел, стянула зубами – получился крест. Подойдя к
могиле, Марина воткнула его в землю.
-Так делали бывшие.
-Ясно.
Вскинув на спину рюкзак, повесив на плечо автомат, я приготовился
продолжать путь.
Марина стояла у могилы.
-Ну, чего ты?
Она едва заметно вздрогнула и, дотронувшись до креста, сказала:
-Спи спокойно, человек.
Джунгли снова зашумели, заколыхались.
Мы вышли из лесу, вскарабкались на насыпь. Глядя, как передо мной
стелется железная дорога, я подумал: если умру, - мне хотелось бы, чтобы с
моим телом кто-то поступил так же, как мы с мертвым игроком.
Насыпь понемногу истончилась, и скоро рельсы побежали по земле, лишь
слегка присыпанной гравием.
-Сегодня ночью ты разговаривал во сне,- сказала Марина, тяжело дыша от
ходьбы,- Звал какую-то Анюту. Кто это?
-Анюта? Никто.
Мне стало не по себе. Надо же, и не догадывался, что разговариваю во
сне.
- Она - игрок?
Где-то в высоте запел ветер.
-Чего молчишь, Андрей?
-Анюта – это всполох,- признался я.
-А, понятно, – протянула девушка и замолчала. Я не ожидал, что она так
легко отстанет - почему-то стало досадно.
Когда за поворотом железной дороги перед нами возник занесенный
снегом город, уютно разлегшийся на дне широкой долины, дыхание у меня
перехватило.
-Калуга, - сказала Марина, вытирая рукавом вспотевшее лицо.
Отсюда, с возвышенности, город казался пирогом, разрезанным на две
части широкой рекой. Виднелись припорошенные снегом развалины домов,
большие ямы с зеленой водой, поставленные на дыбы машины.
-Пошли,- бросила Марина, поправляя на плече лямку автомата.- Может, к
ночи дойдем.
Она двинулась вперед, стуча подметками по шпалам. Я остался на месте:
город внушил мне, нет, не страх, а некоторую нерешительность. Чем-то грозным
веяло из долины.
-Ты идешь?
Я догнал девушку.
-Слушай, может, нам не стоит туда соваться?
-Почему? Ночлега нам не найти, а спать на дереве ну совсем неохота.
Марина улыбнулась, сверкнув мокрыми зубами.
Глядя на нее, я решился: Калуга так Калуга.
Мы вошли в город, когда сумерки вонзили в воздух морозную хрусткость. На
улицах ни души. Пустые глазницы окон.
-Красивый, наверное, был город,- сказала Марина. - Посмотри, какое
интересное здание.
Я взглянул на каменных ангелов, целящихся в нас из луков. Огляделся
настороженно.
-Э-ге-гей!
-Что ты творишь? - накинулся я на девушку.
-Да не бойся, - беззаботно отозвалась она. - Здесь никого нет. Ого,
посмотри, троллейбус!
Марина исчезла в разинутой гармошке дверей, и через секунду из чрева
машины послышался ее испуганный вскрик. Сдернув с плеча автомат, я
поспешил к ней.
Марина, бледная, стояла посреди салона. Прямо перед ней, оскалив
золотые зубы, сидел одетый в кожаную куртку скелет.
Еще с десяток пассажиров мертво таращились на нас из глубины салона.
Я выругался, опуская автомат.
-Извини, Андрей.
-Марина, к чему эта глупость?
-Я же сказала, извини.
Она прошлась по троллейбусу, держась за поручень. Приблизилась к
одному из пассажиров:
-Ваш билет?
Скелет щелкнул зубами и предпочел ехать зайцем. Марина засмеялась. Я
не выдержал и улыбнулся.
-Андрей, не хочешь одолжить вон у того кожанку?
-Мне своя куртка нравится.
-Я думаю, тебе бы подошла кожа. Ты был бы похож на комиссара.
-На кого?
-Потом расскажу.
Мы вышли из троллейбусa.
Б-ррр! Холодно-то как. Лед, кругом лед. А на небе — звезды, эти странные,
маленькие огоньки.
Марина больше не веселилась, задумалась и погрустнела.
Чутьем, вероятно, оставшимся во мне от бывших, я понял причину этой
перемены. Там, в троллейбусе, среди прочих пассажиров, ехал в никуда скелет
ребенка, и девушка, должно быть, представила ту силу, что смела и этого
ребенка, и троллейбус, и людей в нем, и этот город, и еще тысячи городов. Но –
что поделать, никто не виноват…
Среди развалин дул колючий ветер, какого не бывает в Джунглях.
Мы вышли на площадь. Здесь возвышался каменный человек с лысиной и
бородкой. Он протянул к нам руку, словно просил чего-то.
-Ленин, - едва слышно сказала Марина.
-Что?
-Это памятник Ленину. Был такой человек.
-Но зачем памятник?
-Я тебе расскажу … потом,- Марина поежилась.- Давай найдем ночлег, мне
холодно.
Ленин смотрел на полуразрушенный дом из красного кирпича с
множеством окон. Над широким проемом входа - позеленевшая табличка.
-«Администрация города Калуги»,- прочла Марина.
Мы вошли.
Мне не приходилось бывать в таких местах, и я замер в изумлении.
Просторный зал распадался на несколько коридоров. С высоченного,
украшенного лепниной, потолка, свешивались спутанные провода. Наверх вела
широкая каменная лестница, укрытая полуистлевшим ковром.
По ковру пробежала крыса.
Мы поднялись по лестнице до самого верха. Здесь тоже бесконечная
паутина коридоров.
-Андрей, давай сюда.
И правда, отличная комната для ночлега! Письменный стол, черный и
трухлявый, - это дрова. Из стен торчат разноцветные провода, под потолком -
разбитая люстра.
За столом на вертящемся кресле сидел хозяин кабинета, брат-близнец
пассажиров троллейбуса.
-Вы по какому вопросу?
Это сказала Марина. Засмеялась.
-Наверное, среди бывших он был большим начальником,- она кивнула в
сторону скелета, положив на пол рюкзак.
Я подошел к окну. Над площадью кружился снег, несколько острых
снежинок впилось в щеки. Каменный человек насмешливо смотрел на меня.
Марина распаковала концентрат и, поморщившись, съела щепотку.
-Погоди, я сейчас поймаю крысу.
-Не надо, – испугалась она.
Ясно – пока не готова. Но рано или поздно придется заставить себя есть
все, что посылают Джунгли.
Я не настаивал, тем более, что сильно устал и гоняться за крысами мне
не хотелось. Но без костра нам будет тяжело - подмораживает. Подойдя к
скелету, я отодвинул его в сторону вместе со стулом. Скелет застучал костями и
уронил голову, сердито клацнув челюстями.
Разломать трухлявый стол не составило труда, а вот соорудить костер из
его обломков оказалось сложнее.
Клубы сизого дыма устремлялись к потолку, зависали, словно в раздумье,
нехотя подтягивались к окну и исчезали где-то за крышей.
Наконец, вспыхнул огонь.
Я сел у костра, и, как и прошлой ночью, стал смотреть на склоненное
красивое лицо Марины. Красивое? Никогда не употреблял это слово. Какая, к
черту, в Джунглях красота? А вот Марина восхищалась заснеженным лесом…
