— Она жива! — произнёс он громко, притащив очередное тело худенького красноармейца с пробитой головой.
И опять тело за телом, волоком по бетонному полу. Ноги гудели, все группы мышц ныли, руки, казалось, вытянулись. Очередное тело небольшого роста было лёгким, девичьим. Костик взял на руки и когда вынес на свет, то ахнул. Эта была та самая девушка медсестра, с которой он столкнулся перед боем.
В глазах потемнело, пошатнулся, но стиснул челюсти и положил её аккуратно на пол. Убрал с лица прядку волос. Только что-то не так было с ней…
— Кто таков? — раздался резкий голос над головой.
Костик выпрямился и увидел перед собой командира со сломанным носом и жёстким взглядом.
Рука сама прыгнула под срез пилотки.
— Красноармеец Александров!
— Как здесь оказался?
— Лежал в госпитале, когда это всё началось.
— Много ещё там? — командир кивнул вниз.
— С десяток, — ответил Костик, и вздрогнул, ему показалось, что девушка сделал движение рукой. — Вы видели?!
— Что я должен был видеть? — не понял командир.
— Она жива! — Костик указал на девушку…
Глава 4. Штрафная рота
Командир с двумя кубиками в петлицах расстегнул ворот и закурил.
— Складно у тебя получается. Там не помнишь, тут забыл. Но то, что был отправлен в штрафную роту и не скрыл этого факта, подтверждает твои показания. Я уж не знаю, чем ты не понравился члену Военного совета армии? Понимаю, бывает всякое. Война, — он выпустил клуб дыма и прищурил правый глаз. — Ты вот говоришь, что мог спасти пленных. Как? Ты ведь один.
— Я мог придумать, — буркнул Костик.
— Между слов «мог» и «смог» большая разница, Константин. Очень большая. Сколько людей мы могли спасти за всё время войны, но не смогли. Обстоятельства превыше нас оказались. Иногда любая мелочь меняет всё, что ты за ночь запланировал. А у тебя ведь в диске автомата ни одного патрона не было, как ты хотел освобождать?
Костик побледнел. Получается всё это время он ходил с бесполезным автоматом!
— Я не могу отменить приказ о переводе тебя в штрафники. Парень ты вполне нормальный. Зелёный, конечно. Да на войне эту зелень сбивают быстро. Комдив распорядился накормить тебя, дать возможность отоспаться до пяти вечера. Потом поедем к Васильцову. Будешь в его роте. Они здесь недалеко стоят, за озером. От всей души желаю выжить, Константин Александров.
Командир прошёл через кабинет, открыл дверь.
— Хусаинов! Александрова в столовую, затем в вещевую комнату. Пусть поспит до половины четвёртого. За его сохранность отвечаешь головой. Приказ понятен?
— Понятен, товарищ лейтенант госбезопасности, — вытянулся в струнку немного не складный красноармеец.
Хусаинов был нейтрален с Костиком, старался не разговаривать лишний раз. Вёл себя независимо. Все попытки бойцов, которые хотели что-то спросить у Костика, пресекал на подступах. И было непонятно, в какой роли он находился: конвойный или охранник.
Уже лёжа на кровати в вещевой комнате, в которой никаких вещей не было, а только пустые полки стеллажей, и уткнувшись в подушку, Костик подумал о том, что с ним произошло.
Событий с момента появления в этом мире произошло предостаточно. И всё это реальней не бывает. Чего стоят только расстрелянные в подвале красноармейцы, медсёстры, раненые. А девушка осталась жива! Чудо! Костик передал через лейтенанта госбезопасности короткую записку для неё. Ничего особенного. Написал просто: «я восхищён Вами. Вы самая смелая девушка, какую вообще встречал! Константин Александров». Лейтенант улыбнулся и обещал передать.
Костик никак не мог смириться с тем, что пленные погибли, а он не смог им помочь. Ему казалось, что он должен был что-то придумать и сделать. И вдруг, мысли переключились в прошлое, нет, будущее. Туда, где мама и папа, где друзья, где хоккей. И так защемило сердце, что захотелось закричать, но Костик сжал зубами край подушки и тихо заплакал…
— Вставай, Александров. Пора. Лейтенант зовёт, — растолкал Костика личный охранник или конвоир. — Машина пришла от Васильцова.
Полуторка пришла за боеприпасами. Готовилось крупное наступление и штрафников пополняли в живой силе, боеприпасами и продовольствием. Кроме молчаливого водителя, были два штрафника. Один среднего роста с выцветшими короткими волосами и с улыбкой на лице, которую стереть не могли ни пули, ни приказ командира. Второй низкого роста, мускулистый, с чёрными, немного раскосыми глазами и широкими ладонями.
— Звягин! Ты за старшего опять? — спросил лейтенант у парня с улыбкой. Тот взъерошил короткие волосы всей пятернёй и неожиданно для Костика изобразил нечто из фильма про мушкетёров. Выдернул пилотку из голенища сапога, сделал выпад в сторону лейтенанта и помахал перед собой пилоткой, отступив назад на один шаг. После пилотка заняла своё место на голове, фигура выпрямилась, а рука чётко поднялась под срез головного убора.
— За старшего машины штрафник Звягин!
— Машину подгоняй к сараю, а сам принимай пополнение. Константин Александров. Васильцову передашь сопроводительное письмо. И грузитесь скорее. «Рама» зараза крутится, высматривает чего-то. Ну, бывай, Александров. Авось и свидимся ещё.
Лейтенант хлопнул Костика по плечу и почему-то посмотрел вверх, в синее, без облачка, небо.
Жара уже начала спадать, когда Костик вместе с весёлым Звягиным начал таскать тяжёлые ящики. После второго захода руки и спина неимоверно болели.
— Салтан! Подменил бы хлопца! — крикнул Звягин второму штрафнику.
Тот, стоя в кузове, посмотрел сверху вниз, шмыгнул носом, вытер рукавом рот.
— Я что ли его в штрафники отправил? Заработал, пусть таскает.
— Не просвящённый ты человек, Салтан!
— Это почему же?
— Человек устал, молодой ещё, не привыкший к тяжестям. Надорвётся, ты что ли его винтовку таскать будешь?
— Не надорвётся. А надорвётся, так немецкая пуля вылечит.
— Злой ты, Салтан.
— Я злой? Это фриц злой. Таскай давай!
— Эх, Салтан, Салтан, я к тебе как к человеку…
Звягин сделал вид, что обиделся.
— На фрицев будешь обижаться, буркнул Салтан и играючи поднял один ящик на другой.
Подул лёгкий освежающий ветерок и Костик подставил ему навстречу мокрое от пота лицо.
— Устал, боец? — Звягин выглядел так, словно и не было позади десятка тяжёлых загруженных ящиков. — Держи воды.
Звягин отстегнул от тонкого брезентового ремня помятую фляжку.
— Только много не пей. Пару глотков, а то надолго тебя на жаре не хватит. А нам вон ещё мешки надо будет загрузить, — он махнул в сторону госпиталя.
Костик сделал два глотка тёплой воды, вытер рукавом пот с лица, говорить совершенно не хотелось. Гимнастёрка прилипла к спине, ноги горели. Руки подрагивали.
— Давно воюешь? — спросил Звягин прицепляя фляжку обратно.
— Я в похоронной команде был, — ответил Костик и насупился.
— Кого-то не того закопал, раз тебя в штрафники записали? Я считаю, что это везение. Из похоронщиков в штрафники. Лучше играть со смертью и видеть смерть на поле боя, чем каждый день пропускать через себя её плоды.
— Звягин, балабол ты, — бросил Салтан. — Ящики неси. Маленькие остались и в одиночку донесёте, не развалитесь.
— Тёмный ты человек, Салтан. Когда дело делается совместно человека можно узнать, поддержать. Эх…
— Успеешь ещё, узнаешь в бою.
— Вот скажи, Константин, как с этим степняком разговаривать? Я ему про Фому, а он мне про Ерёму, — наслаждался разговором Звягин.
Костик не понимал сути, не видел логики, и не было желания говорить. Перед глазами время от времени появлялась синеглазка. От чего он тяжело вздыхал и пытался переключиться на что-то другое.
— Не вздыхай так тяжело. Наслаждайся жизнью, пока жив. Завтра ведь мы не знаем, что будет, — на миг по лицу Звягина пробежала тень, но тут же улыбка согнала её. — Живы будем, не помрём! Хватай ящик. Эти не такие тяжёлые. Зови меня Санькой, договорились? Тебя, кстати, как мамка называла в детстве?
