что ещё?
— Копир. Но для его работы нужно самовращающееся сверло.
— Интересно, где ты такое видел?
— Я вчера купил мешалку для алхимиков. Она вращается.
— Допустим. Только я не вижу никакой связи между зрением и сверлом.
— Два параллелограмма, большой и маленький, с общими сторонами в точке пересечения. На дальнем углу маленького параллелограмма размещаем сверло, а у большого на противоположном углу пусть будет закреплен карандаш. Карандашом можно обводить крупные рунные знаки, а сверло их будет повторять в сильно уменьшенном масштабе. Масштаб зависит лишь от соотношения сторон параллелограммов. При желании можно хоть в сто раз уменьшить рисунок руны абсолютно не напрягая глаза.
— Так это же… Это же… Как ты его назвал?!
— Копир, лэр Фливери.
— Как ты до него додумался?
— Вообще-то это всего лишь два рычага. Любой, кто хоть раз работал гвоздодёром, сталкивался с принципом работы рычага. А у меня отец занимается продажей гвоздей. Иногда не по одному десятку ящиков за день приходится вскрывать, — развёл я руками.
Фливери ещё раз изучил мой рисунок, взъерошил себе причёску, и ещё один лист бумаги отправился под обложку тетради. Немного посидев, он сбегал к одному из шкафчиков, которые закрывали собой всю стену кабинета и набулькав себе приличную стопку прозрачной жидкости залпом опрокинул её в рот, поморщившись и шумно выдохнув после принятия. Врать не буду — рукавом лэр не занюхивал.
— Ты сказал, что есть три решения, — вернувшись на место, посмотрел на меня мастер повлажневшими глазами, — Третье такое же необычное?
— Как раз нет. Вы же видели недавно лэра Мердока.
— Откуда ты знаешь?
— Он у вас один браслет купил по моей просьбе.
— На тебе служебный, — ткнул пальцем мастер мне на руку.
— Правильно. Браслет я купил в подарок девушке.
— Ага, ещё скажи, что смог Гюсти уговорить ради этого пайцзу тысячника мне отдать, которую я у него пятый год выпрашиваю.
— Но вы же видели лэра Мердока, — с нажимом произнёс я, — Вам ничего в нём не показалось необычным?
— Мердок как Мердок. Разве, что выглядит получше и улыбаться научился.
— О! Внимание-то вы обратили, а выводов не сделали, — состроил я многозначительное выражение лица.
— Перестань говорить загадками! — с некоторым трудом сдержал себя мастер, которому явно просилось на язык более крепкое выражение.
— Легенды утверждают, что богиня Релти одним лишь прикосновением могла вернуть слух глухим и зрение слепым, — озвучил я подсказку и замолчал, выдерживая паузу, но напрасно, Фливери просто замер, превратившись в одно большое ухо, — Ваш браслет мы с лэром Мердоком подарили девушке, получившей Навык Прикосновение богини. Как вы сами заметили, она вполне успешно справляется с сильным посмертным проклятием, под действие которого когда-то попал лэр Гюсти. Да, она далеко не богиня, но и вы далеко не слепой. Я могу договориться и девушка попробует улучшить вам зрение.
— Договорись! Клянусь, я верну деньги и пайцзу!
— Денег будет вполне достаточно. А эту безделушку лэр Мердок давно сам хотел вам подарить, но его забавляли те танцы, что вы устраивали, чтобы её заполучить.
— Ах, старый негодяй! Ну, ничего… Припрятаны у меня несколько бутылок его любимого рома. Строго между нами — жуткая гадость! Даже после одной бутылки голова утром просто раскалывается с дикой силой. Ну, да ладно. Ты-то чего хотел?
— Лэр Фливери, а не поможете ли вы мне продать несколько наборов, состоящих из таких вот монет? Я слышал, что в наборе они стоят больше, чем поодиночке.
— Несколько наборов… — мотнул головой декан факультета артефакторики так, словно ему воротник вдруг стал узок и натёр шею, — Ну, да. Всего лишь несколько наборов… И почему это я не удивлён…
Глава 4
Из чего обычно состоит набор юного артефактора?
Не поверите. Из зубила, напильника, горелки, молотка с небольшой наковальней, грубого подобия плоскогубцев и штихеля, по своему качеству прилично уступающему обломанному посредине надфилю с треугольным сечением. Попутно нам был предложен деревянный ящичек со всяким железным хламом, на первый взгляд не имеющим никакого отношения к инструментам.
На своё первое практическое занятие по артефакторике я попал по протекции лэра Фливери.
Как первоклассники, которых надо с ноля обучать буквам и цифрам, будущие артефакторы начинают своё практическое обучение с работ по металлу.
Сегодня задание самое простое — изготовить себе на указательный палец колечко из олова. Каждому студенту выдан пятисантиметровый обрубок оловянного прута и предоставлена полная свобода действий.
Мне такой подход к обучению нравится. Смотрю, как парни и девушки пялят глаза на примитивный инструментарий и радуюсь. После того, как их преподаватели хорошенько приложат фейсом об тейбл, они хоть профильные предметы будут нормально воспринимать.
Признаться, необычность поставленной задачи вызвала у меня затруднения и заставила задуматься. Как-то не довелось мне ни в той ни в этой жизни заниматься ни кузнечным делом, ни изготовлением ювелирных изделий. Разве что паяльник умею в руках держать и то, на уровне дилетанта. Решив, что подсказка наверняка должна быть, я подтянул поближе деревянный ящик и начал рассматривать его содержимое. Обрезки железных и медных прутов, несколько коротких толстостенных трубок, предположительно из бронзы, банка с песком, подобие миниатюрной сковороды с боковым желобком, куски проволоки, гнутые гвозди и прочий хлам, беспорядочно лежащий на самом дне.
Сковырнув с края сковородки металлическую окалину я легко согнул её пальцами.
Это олово.
Кто-то до меня его уже плавил на этой штуке. Опять же, недаром кусочки канифоли лежат около вытяжного шкафа. Сообразив, с чего начинать, я перебрал трубки, засовывая в них палец. Одна подошла идеально. Плотнячком села. Она и послужила основой для формования в песке нужного контура будущего кольца.
Плавка олова, добавка канифоли, заливка в форму, минут пятнадцать — двадцать работы напильником, и вот в руках у меня вполне приличное колечко с буковками ЛР по внутреннему ободу. Их я уже от нечего делать выгравировал штихелем, чтобы время потянуть. Работу я первым закончил, а у половины студентов ещё конь не валялся.
— Ларри Ронси, подойдите ко мне, — услышал я голос преподавателя, заметившего, что я гуано пинаю и пялюсь по сторонам.
Как по мне — он типичный трудовик из средней школы. Один из тех невозмутимых, побитых жизнью мужиков. В них нет тщеславия, им чужд карьеризм, они не верят, что их ученики когда-то станут выдающимися мастерами, но эти люди всё равно учат молодёжь работать. Руками и головой. Удивительный оптимизм сеятелей, разбрасывающих зёрна на асфальт.
В несколько движений приведя своё рабочее место в первозданное состояние, я поднимаюсь и иду показывать работу.
— Отлично, — покрутил колечко преподаватель, — Наденьте на палец. Не болтается?
— Никак нет, лэр, — протянул я руку, чтобы
