оператора. Той в студенте оказались сущие крохи, но хватило и этого. Одновременно с диагностическим воздействием я изменил фокусировку восприятия и сосредоточился на эффекте слияния в единое целое энергии и материи, уловил отклик нервных волокон, заблокировал один отросток, затем другой, и парень как-то разом расслабился, обмяк и даже задышал ровнее.
— Что-нибудь чувствуешь? — спросил я, легонько постучав по лодыжке.
— Нет, — хрипло прозвучало в ответ.
— Ну и здорово!
Здорово? Если б так! Мне ведь придётся обезболивающее воздействие удерживать и одновременно осколки костей совмещать! Это не баран чихнул, это полноценная операция! Пусть при контакте с объектом воздействия я и был способен дозировать энергию буквально сотыми долями сверхджоулей, а ясновидение сто очков вперёд даст снимкам, сделанным с помощью икс-лучей, но даже так работа предстоит ювелирная!
Я шумно выдохнул и принялся просвечивать ступню. Постепенно картинка в голове обрела достаточную чёткость, и мне удалось сначала определить положение всех осколков, а после прогнать в уме очерёдность действий — раз и другой, чтобы уже точно ничего не напутать. Затем я потянулся к сверхсиле и задействовал входящий поток, начал собирать кости, и — собрал!
Безотрывно следивший за моими манипуляциями Рашид Рашидович покривился для виду, но придираться не стал, махнул рукой:
— Пойдёт!
Наложением гипсовой повязки занималась уже вызванная им медсестра. Я за её манипуляциями не следил, всё внимание занимали удержание анестезии и фиксация в правильном положении костей. Прежде чем закончили — взмок.
— Коль ветер в голове, ногам покоя нет! — философски заметил Рашид Рашидович, когда пациента выкатили в коридор, потом испустил тяжкий вздох и хлопнул в ладоши. — Следующая перемена блюд!
И пошло-поехало! Серьёзных травм у дожидавшихся своей очереди студентов больше не оказалось, некоторым и вовсе лишь диагностировали банальное сотрясение мозга, а после соответствующей записи в учётной книжке давали стандартный бланк рекомендаций и отправляли восвояси. Но пациенты всё шли и шли, и к моменту окончания практики я оказался выжат почище лимона. Ещё и Рашид Рашидович задержал на полчаса, освободиться получилось только в половине пятого.
Посидеть в библиотеке я уже точно не успевал, поэтому не стал суетиться и в столовой горбольницы заставил поднос тарелками, не забыв и о паре стаканов компота с коржиком. Уже расправился с солянкой и приступил к макаронам с поджаркой, когда напротив уселся знакомый аспирант.
— Физкульт-привет! — протянул мне руку Василий и начал переставлять на стол тарелки с собственного подноса. — Как жизнь молодая?
— Более-менее, — вздохнул я. — Сам как?
— Не поверишь, — хохотнул Вася, — но лучше всех!
Честно говоря, ответ несказанно удивил. Последнее время Василий ходил как в воду опущенный — он хоть и перевёлся с Кордона в Новинск, но полагал новое место недостаточно престижным. Если Леонид получил повышение и возглавил отдел диагностики соискателей, а Семён устроился ассистентом к Леопольду Медунцу, пробившему финансирование своего исследовательского проекта, то Васе вновь пришлось довольствоваться должностью лаборанта. Пусть даже и в первой лаборатории.
Как видно, посмотрел я в ответ на бравурное заявление слишком уж выразительно, и Василий с улыбкой подтвердил:
— Точно-точно!
— Ты же говорил, в первой лаборатории скука смертная и одни мымры работают, не на ком взгляд остановить? — напомнил я.
— Зато туда студенточек симпатичных на процедуры направляют, — привёл железный аргумент Василий, но только лишь этим не ограничился и продолжил: — А взять хотя бы Лёню! Я с ним вчера по телефону разговаривал. Вот стал он начальником и что? На работе днюет и ночует, диссертацию забросил, на танцы месяц не ходил. А Сёма?
— А что Сёма?
— Да у него уже нервный тик начался! Леопольд его вконец заездил. То не так, это не этак. Отчёты по пять раз переделывать приходится, а ещё Вдовец заявки на реактивы заворачивает. У нас по лаборатории перерасход в первом квартале вырисовывается, вот шеф и закручивает гайки.
— В курсе, — кивнул я.
Мы с Леопольдом частенько пересекались в студенческом кафе, и я был прекрасно осведомлён обо всех перипетиях его исследовательского проекта, который вёлся на базе первой лаборатории и потому во многом зависел от настроения её заведующего.
— Не-е-е, — покачал головой Василий и сально ухмыльнулся. — Пока Вдовца секретарша ублажала, это всё цветочки были. А тут и Любочка в отпуск ушла, и проект создания единого исследовательского центра при институте зарубили, вот и полетели клочки по закоулочкам!
— Перебесится, — беспечно пожал я плечами и приступил ко второму.
Пока пил компот с коржиком, успели обсудить городское первенство по футболу, а потом я глянул на часы и засобирался.
— Всё, бежать пора. Бывай!
— На футбол завтра приходи!
— Да какой там! — вздохнул я. — Планов громадьё!
И это было истинной правдой. Даже Альберт Павлович со своим поручением втереться в сообщество футбольных болельщиков отстал. Просто не смог устроить так, чтобы у меня в неделе восемь суток стало, вот и махнул рукой. Кого-то другого на это направление поставил.
После столовой я забежал в Бюро оперативного реагирования и просмотрел фотографии задержанных на вчерашнем митинге, нескольких человек даже узнал, но письменно оформлять показания пришлось только на одного из опознанных — по остальным уже была собрана достаточная доказательная база.
— С этими без тебя разберёмся, — отпустил меня Евгений Вихрь, возглавлявший оперативный отдел Бюро.
Я попрощался с ним, а уже на выходе наткнулся на курившего рядом с крыльцом Максима Бондаря.
— Ты поспал? — глянул тот на меня красными глазами кролика-альбиноса — Везёт! Я только на куреве и кофе держусь.
— Давай! — усмехнулся я. — Отрабатывай повышенное довольствие!
— Иди ты! — ругнулся Макс.
— Пойду, — кивнул я. — Только скажи: всплыло что-нибудь интересное?
— А как же! — фыркнул Бондарь и выкинул окурок папиросы в урну. — Три ячейки анархистов вскрыли. Правда, в них всё больше слабосилки из училища состояли, студентам исключительно нарушение общественного порядка в вину ставили. Да, кстати! Тот оператор, которого Митя задержал, выпускником РИИФС оказался. Его контрразведка забрала. Им всех анархистов передали.
— Мы его задержали, — поправил я. — Совместными усилиями.
— Как скажешь, — ухмыльнулся Макс.
— А мне говорить ничего не нужно, это в протоколе задержания написано! — парировал я и отправился в лабораторный корпус.
Времени оставалось в запасе изрядно, поэтому шёл без всякой спешки, внимательно поглядывая по сторонам. Усиление режима на проходной я отметил ещё утром, куда чаще обычного встречались на территории и патрули студенческой дружины. Ну а сотрудники Бюро оперативного реагирования, напротив, глаза учащимся не мозолили — сегодня мои коллеги работали исключительно в штатском.
В целом ситуация оставалась в высшей степени нервозной, студенты горячо обсуждали вчерашний инцидент — одни требовали наказать виновных за разгон митинга, другие обвиняли в случившемся провокаторов, но преобладало всё
