Однако через мгновение ему стало не до обид. Как и остальным.
Две безглазые собаки, которых я почувствовал левым виском, просто были самыми резвыми. То ли голод, то ли охотничий азарт, то ли и то и другое вместе послужили причиной того, что они вырвались вперед основной группы мутантов, несущихся на блокпост. В группе было с полсотни особей, в которой ведущую роль играла чудовищная псина, по размерам больше напоминающая небольшую лошадь, с которой только что содрали кожу. Тварь неслась на нас и в отличие от тех собак, которые бежали рядом с ней, в её глазницах были глаза — черные, лишенные зрачков шарики с сочащимися кровью остатками белков по краям. Что такое лошадь я не знал, но сравнение в голову пришло именно такое. Автоматы Копии и его подчиненных поливали тварь свинцовыми очередями, но она продолжала нестись вперед, не обращая внимания на куски кровавой плоти, вырываемые пулями из её тела. Она не чувствовала боли и я знал, что дырки от пуль причиняют ей беспокойство не большее, чем мне комары. Только злят. И подогревают желание побыстрее убить назойливых тварей, вставших на пути её стаи.
Я чувствовал это желание. Именно оно сплотило вокруг черной собаки стаю более хилых безглазых собратьев. Ведь для них убийство — это еда. А еда — это жизнь.
А что для меня убийство?
«Тоже жизнь», — подумал я, нажимая на спусковой крючок.
Я знал, что убить тварь можно лишь одним способом. И что этот способ есть решение всей проблемы. Поэтому стоило ли тратить лишние патроны? Ясно дело, что не стоило.
Пулемет тявкнул дважды — и замолк.
— Стреляй, твою мать! — заорал Копия. И тут же добавил удивленно: — Ну, ни хрена себе!
Два черно-кровавых шарика взорвались в глазницах твари. Она по инерции пробежала еще несколько шагов, но на этот раз её остановила очередь, выпущенная Углом. Труп с раскроенным черепом шлепнулся на землю, словно кровавый стейк на сковородку. Именно это сравнение пришло мне в голову. Оставалось выяснить, что такое стейк и сковородка.
С потерей вожака стая собак мгновенно превратилась в визжащий ком из лап, безглазых голов и тел, усеянных открытыми язвами и обрывками кожи. Задние напирали на передних, которые метались, потеряв направление движения, сбивали их с ног и падали сами. А всю эту кучу гнилой плоти поливали свинцом четыре автомата.
Дело довершила пара гранат, синхронно брошенных по команде Копии. Я выглянул из-за бруствера.
В десятке метров от меня разбитая, заросшая травой дорога превратилась в месиво из обрывков подрагивающей плоти, костей, крови и грязно-желтого гноя, перемешанного с землей и асфальтовой крошкой.
— Зачем? — спросил я. — После смерти вожака они бы и так разбежались.
Четыре пары глаз с недоумением уставились на меня. Немая сцена продолжалась секунд десять. Я почти чувствовал, как в головах этих людей ворочаются мозги, переваривая информацию. Интересно, что я такого сказал, что они синхронно выпали в ступор?
— Это Зона, парень, — наконец сказал Копия. — Или мы мутантов, или они нас. Видишь мутанта — стреляй не раздумывая.
Я его не понял. Зачем стрелять в существо, которое не хочет тебя убить? Я видел, что он тоже не понимает меня. Но это было неважно. Я хотел есть и эти люди могли дать мне пищу для того чтобы жить. И патроны для того, чтобы защищаться. Поэтому я должен был подчиняться их законам. Пока что.
Я кивнул.
— Вот и хорошо, — сказал Копия. — Хоть ты и блаженный, но молодец, завалил-таки волкопса.
— Кого? — переспросил я.
— Вожака мутантов. За это будет тебе от Долга благодарность. В «Долге» долги отдают.
— Но товарищ капитан, — пробормотал Угол, — директива генерала Воронина…
— С генералом я сам поговорю, — отрезал Копия. — А ты голос будешь подавать, когда научишься как этот блаженный очередью в два патрона мутантам глаза вышиибать. Вопросы есть, товарищ солдат?
— Никак нет! — вытянулся в струнку Угол.
— О то-то ж. А теперь кругом — и на чистку пулемета.
— Опять я? — не выдержал Угол.
— Ты помолись Зоне, что я тебя под трибунал не отправил, — сказал Копия. — Третий сектор чей?
— Мой, — сник Угол.
— Стало быть, кто мутантов-то проворонил? Блаженному спасибо скажи.
— Спасибо, — процедил сквозь зубы Угол, бросив на меня взгляд, полный ненависти.
— Вот так-то лучше, товарищ солдат, — сказал Копия. — А теперь кругом и шагом марш выполнять приказание. А ты, блаженный, можешь пожрать и отдохнуть. Скоро смена придет и мы в казармы отправимся. Надеюсь, ты не против того, чтобы вступить в «Долг»?
Я пожал плечами. Мне было все равно. Я хотел есть и спать.
Копия протянул мне две консервы и большой сухарь.
— Воду в канистре возьмешь, там кружка рядом общаковая чтоб сподручней было фляги наполнять. После еды ополоснуть её не забудь. Кстати, меня Тарасом звать. Погоняло Кобзарь. Ну, а как присягу примешь, кроме как товарищ капитан лучше не обращайся, а то сразу в челюсть огребешь. Усек?
Я кивнул. Мне было все равно как называет себя Копия.
Место мне указали в конце траншеи, где на нескольких досках лежал старый тюфяк. Я лег, свернулся клубком — и задумался.
Я подумал, что мало чем отличаюсь от волкопса, которого покрошил из пулемета. А еще я подумал, что так же, как эта помесь волка с собакой чувствовала членов своей стаи, посылая их в атаку на блокпост, я чувствовал пули, которые послал в него. Прицел не имел никакого значения. Я мог стрелять с закрытыми глазами. Я чувствовал цель и чувствовал оружие, которое держал в руках. Так насколько сильно я отличаюсь от того мутанта, который посылал своих бойцов убить меня?
Вопрос был слишком сложным и для того, чтобы на него ответить мне явно не хватало информации. Поэтому я просто перестал думать и практически мгновенно заснул.
Снилось мне, что двое бойцов команды Копии чуть высунув головы за бруствер внимательно следят за горизонтом, а сам Копия и Угол сидят на другом конце траншеи, курят одну на двоих кривую «беломорину», передавая её друг другу и подолгу задерживая дым в легких и ведут неспешную беседу, которую я слышу отчетливо, словно сидят они в двух шагах от меня.
— И на фига тебе, Тарас, этот ушлёпок сдался?
Глаза Угла я тоже видел. Были они слегка осоловелые, но тем не менее отчаянно злые.
— Ты же знаешь блаженных. Через неделю он встанет на четвереньки и будет в округе одним снорком больше.
— Или не станет, — степенно возразил Копия. — Бывали случаи, что сталкеры все вспоминали.
— Один из тысячи. Или из двух. По кому Выжигатель прошелся, тому нет возврата к людям.
— А ты знал тех, кто вспомнил? Хоть одного?
