Народ носился сломя голову, размахивая оружием и не понимая, что делать дальше. Коридоры штольни были освещены скудно, из трех галогенных ламп горела от силы одна, да и то вполнакала, балаклавцы то и дело натыкались друг на друга, кое-где едва не вспыхнули потасовки.
– Бойцы! – хрипло рявкнули наконец ржавые рупоры системы оповещения, и эхо прокатилось по коридорам штольни. – Защитники Балаклавы! Морлоки опять начали рейд! Отряды противника замечены на минус втором, минус четвертом и минус пятом уровнях. Отрядам зачистки проследовать в центр специальных операций! Отрядам поддержки – получить боеприпасы и приборы ночного видения! Катафоты лепить на грудь и на спину! Центральное освещение будет отключено через пять… четыре… три… две… одну…
Опять взвыла сирена, и штольня погрузилась во мрак. Голос, командовавший по громкой связи, Пошта опознал как принадлежавший Курдульке. Ай да баба, ай да командир!
– За мной! – схватил его Зубочистка за рукав и куда-то потащил, надо понимать – к арсеналу.
Там, в толчее и суете, в мелькании ручных фонариков и химических факелов, Поште выдали старый, ободранный ПНВ на резиновом ремешке и две наклейки на липучке «велкро». Одну он прилепил себе на грудь, вторую – Зубочистке между лопаток. Зубочистка сделал то же самое, и когда Пошта опустил на глаза ПНВ, все балаклавцы вокруг сияли яркими инфракрасными катафотами на груди и на спине, что позволяло легко отличать их от загадочных морлоков.
Вслед за Зубочисткой Пошта выдвинулся на минус пятый уровень – вниз по ржавой решетчатой лестнице, минуя затянутые паутиной пролеты и не обращая внимания на хлопанье крыльев летучих мышей, обитающих во тьме. Говорят, каждая вторая колония нетопырей заражена бешенством, поэтому лучше крылатых мышек игнорировать. Иммунитет у листонош, конечно, усиленный, но не до такой степени…
– Стой! – прошептал Зубочистка, вскинув кулак вверх, и весь отряд поддержки (то есть Пошта и еще трое балаклавцев) послушно замер. – Здесь разделимся! Пойдем по одному! Проверять каждый коридор!
С точки зрения тактики это решение было чистой воды идиотизмом, но Пошту устраивало. С его способностями любой напарник превращался в обузу, а в одиночку листоноша мог без помех изучить расположение помещений штольни и найти что-нибудь интересное.
Балаклавцы рассеялись по коридорам, а Пошта, взяв ружье наизготовку, крадущимся шагом двинулся навстречу плеску волн. По идее, если слышно море – там должны быть ангары для подлодок.
Коридор был совершенно темный, лампы давно перебили вандалы, и только на стенах, зеленоватых на экранчике ПНВ, мерцали флуоресцентные граффити диггеров, смутно напоминающие знаки листонош. Эта часть ремзавода подлодок, видимо, была заброшена задолго до Катаклизма.
Пошта крался, вслушиваясь в странные звуки подземного мира, и дробовик в его руках жил собственной жизнью, выцеливая малейшее движение, – и все равно нападение морлока едва не застало листоношу врасплох.
Все дело было в том, что потолок в этой части штольни был навесной – обычный такой офисный потолок из гипсокартонных плит, под (или над?) которыми прятались трубы коммуникаций и электропроводка. Там, в полости между навесным и реальным потолком, морлок и прятался. Выждал, гад, пока Пошта пройдет мимо, бесшумно отворил гипсокартонную плиту и бесшумно же, как кошка, спрыгнул на пол за спиной листоноши.
Если бы не чутье листоноши, валяться бы Поште с разорванным горлом и вырванной печенью. Но – успел. Почуял. Обернулся. И встретил летящего в прыжке морлока из двух стволов.
Странно, но того это не остановило! Заряд картечи из двух резаных патронов оторвал морлоку руку и часть плеча, изувечил лицо, выбил оба глаза – но бледнокожий мутант, рухнувший на пол в лужу собственной крови, еще трепыхался и пытался ползти к Поште, скаля кривые клыки.
Тратить патроны Пошта не стал: достал верный охотничий нож – кизляровский «байкер», обошел покалеченного морлока сзади, схватил того за волосы, оттянул голову назад – и полоснул клинком пониже кадыка.
Морлок захрипел, в потолок ударил фонтан черной крови, и мутант сдох.
Пошта вытер нож, спрятал его обратно в ножны на голени, перезарядил дробовик и задумчиво оглядел труп морлока.
Несчастный людоед был одет в серый выцветший камуфляж. На нашивке над левым нагрудным карманом значилось: «Мичман Завирулько».
Военный моряк. Вот оно что! Морлоки – это аборигены объекта 825ГТС, моряки военно-морского флота!
Укрылись здесь от Катаклизма, значит. А впоследствии – мутировали. Скатились по эволюционной лестнице до людоедства, утратили человеческий облик. И стали жрать балаклавцев. А те – отстреливать морлоков. Закономерный конец для изолированной колонии выживших. Рано или поздно все общины сталкиваются с подобным. И либо вымирают в неравной схватке с мутантами, либо ищут другие пути развития. Выживание человечества – только в сотрудничестве одних выживших с другими выжившими. Изоляция – путь к гибели.
От философских рассуждений Пошту отвлек странный звук, доносившийся из-за разобранной потолочной панели. Не звук даже – эхо, смутно напоминающее… ну да, треск радиопомех.
Листоноша закинул дробовик за спину, подпрыгнул, вцепился в каркас подвесного потолка и подтянулся, заползая в узкую, заросшую пылью и паутиной щель. Тут звук был слышен отчетливее и действительно смахивал на шорох работающей рации. Пошта вытащил ракетницу и пополз по-пластунски в сторону источника звука.
Вскоре дорогу ему преградила стена камня, и пришлось разбирать панель потолка и спрыгивать вниз. Куда он заполз, превратившись в потолочную крысу, оставалось только догадываться. Треск радиопомех смолк, уступив место… мелодии? Вряд ли, откуда тут взяться музыке… Но больше всего это смахивало именно на мелодию.
Пошта огляделся. Окольный потолочный путь привел его в помещение с тускло мерцающими лампами на стенах и прогнившим деревянным паркетом на полу. Наличие света означало одно из двух: или рейд морлоков был успешно отражен, или тут была своя, автономная система электропитания. Второе было более вероятно, так как помещение смахивало на штаб. Или, на крайний случай, радиорубку. А таким местам положен как минимум аварийный дизель-генератор.
– Ну-с, что у нас тут? – пробормотал Пошта, осматриваясь.
Комната два на пять метров. С одной стороны – массивная дверь, не заперта и даже слегка приоткрыта. Если слух не подвел листоношу, за дверью – источник странных звуков. С другой – дверь когда-то была, но выбита чудовищной силы взрывом кумулятивного заряда. В комнате из мебели – стол и стул, прогнившие, из трухлявого дерева. Явный «предбанник», место сидения вечного дежурного. Ага, вот и скелет под столом.
