Именно об этом рассуждал Мишель Тьюри, сержант второй роты, исполняя роль подопытного кролика в исследовательской программе с громким названием «Люди экстремальных профессий и современное общество». Спасение пришло неожиданно. В класс ввалился взмыленный посыльный. Он бесцеремонно проигнорировал замечание штатских исследователей и, козырнув, обратился к командиру разведчиков лейтенанту Марку Грабовскому:
– Господин лейтенант, вернулся командир. В двенадцать ноль-ноль майор собирает экстренное совещание офицеров и сержантов. По-моему, что-то важное, так как Строгов поднял на уши всю роту. А у него нюх на горяченькое.
Грабовский, Тьюри и сержант Дюваль одновременно оказались на ногах. Не столько потому, что до начала совещания оставалось двадцать пять минут, а скорее от страха, что кто-нибудь успеет отменить этот великолепный приказ и пытки исследователей человеческих душ продлятся до самого обеда.
Оставив взвод на попечение капрала Луари, Грабовский в сопровождении двух сержантов пулей вылетел из учебного корпуса. Они остановились, только когда оказались на лужайке перед зданием. Переглянувшись, все трое разразились громким смехом. Их поспешное ретирование уж больно походило на бегство трех шалопаев с воскресной проповеди.
– Моя мамочка всегда говорила, что военная служба вредна для здоровья, но я не предполагал, что настолько. Пытки людоедов Новой Зеландии – ничто по сравнению с последними тремя часами, – признался Тьюри.
– Это ты, наверное, о муках воздержания, друг мой. – Физиономия Грабовского растянулась в хитрой улыбке. – Мне показалось, что ты готов был стянуть трусики с этой милашки Мари прямо под партой, даже несмотря на наше присутствие.
– Перестань, Марк, когда это меня останавливали ваши гадкие рожи, и, кроме того…
– Да заткнитесь вы оба! – Дюваль не намерен был поддерживать пустой треп. Он был гораздо старше Грабовского и Тьюри, помнил их первые шаги в армии, и поэтому вдали от посторонних ушей сержант мог поучить уму-разуму своих молодых коллег. – Судя по всему, нам сейчас предстоит одна весьма гадкая миссия – прощание с командиром. И совсем не дело, если вы явитесь в его офис с довольными и раскрасневшимися мордами.
Слова сержанта вернули разведчиков к больной теме. Их улыбки мгновенно испарились. Майор Жерес командовал ротой «Головорезов» последние семь лет. Вернее, он сам создал ее, добившись от командования разрешения на формирование особого элитного подразделения с постоянным штатом. Майор лично отбирал каждого солдата, учитывая его боевой опыт, психологические и физические тесты, а также коэффициент интеллекта. Роту покидали только в случае смерти, повышения по службе или окончания контракта. О «Головорезах» ходили невероятные, порой жуткие истории, которые знали все: от новобранцев до портовых шлюх. Это была тяжелая, но почетная работа. И вот все полетело к чертям собачьим! Штабные «доброжелатели» и шумная Парижская операция положили конец детищу Жереса. Поговаривали, что бо€льшая часть контрактов будет разорвана, ну а каждый из счастливчиков, которому удастся уцелеть, рисковал оказаться на должности командующего тыловым сортиром в какой-нибудь глухой африканской деревушке. Прощайте, сияние славы, блестящая карьера, южные красавицы и средиземноморские берега… Такая перспектива отобьет желание шутить у кого угодно!
– Ладно, господа, пойдемте скорее, у нас осталось не так много времени. – Грабовский первый двинулся по посыпанной щебнем дорожке. – Что-то мне подсказывает, что мы рано хороним нашего командира.
– Ты что-то знаешь, Марк? – Тьюри одним прыжком догнал своего взводного.
Лейтенант ответил, лишь когда Дюваль зашагал рядом с ними.
– Наш шеф – довольно известная личность, с обширными связями и железной волей. Мне трудно представить его поверженным, с бутылкой в руке, праздно валяющимся на кровати. Уже три дня, как с него содрали погоны. После этого Жерес исчез, залег, словно в засаде. Я сто раз пытался дозвониться до него. Ничего, глухо! И вдруг это срочное совещание…
– Ты намекаешь на то, что майор не даром провел время и нас ждут новые приключения, типа секретной операции на Луне? – предположил Дюваль.
Лейтенант пожал плечами:
– Я высказал свои предположения, которые, кстати, подтверждаются экстренностью предстоящего совещания.
«Аргументы Марка весьма хиленькие, но настроение он поднял, – подумал Мишель. – Тем более что Грабовский имеет фантастическое чутье. То, на что он обычно опирается в своих выводах, не назовешь даже фактами, это скорее врожденная обостренная интуиция. И, черт побери, он часто бывает прав!»
Их троица быстро домаршировала до казармы. Марк постучал и открыл дверь конторы.
– Разрешите, господин майор?
– А, лейтенант! Вы, как всегда, последние. Проходите, ищите себе место и садитесь.
Входя, Грабовский демонстративно глянул на часы. Его гордый взгляд словно ответил командиру: «Не последние, а пунктуальные». После яркого дневного солнца офис Жереса казался темным чердаком, причем довольно плотно упакованным. Семнадцать рослых десантников разместились в комнатушке размером с небольшой грузовичок, где теперь они в прямом смысле ощущали плечо друг друга. Стульев не хватало. В ход пошли тумбочки, ящики для бумаг и прочие крупные предметы. Присутствующие не были отягощены высокими чинами, поэтому окружающая обстановка их ничуть не смущала. На войне как на войне!
«Жалюзи закрыты, ключ в двери… Возможны два варианта: пьянка или серьезный разговор, – тут же сообразил Тьюри. – Между прочим, один:ноль в пользу Грабовского. Майор явно не выглядит побежденным».
– Господин майор, – слово взял заместитель командира капитан Моришаль, – прежде чем вы начнете это совещание, я от лица всех парней хочу высказать одну просьбу.
– Да, капитан, говорите.
– Нам сообщили, что в ближайшие дни вы сдадите командование ротой и… как бы это сказать… что вас лишили офицерского чина… – Моришалю слова не лезли в горло. – Так вот, пока вы с нами, ребята хотели бы называть вас майором. Так будет справедливо!
– Ничего не имею против. – Жерес улыбнулся. – Только за этим занятием не попадитесь на глаза нашему доблестному генералу, а то вас постигнет та же участь.
Смешок одобрения свидетельствовал об обоюдном согласии. Майор поднял руку, попросив тишины.
– Господа, как это ни странно, но я собрал вас не для того, чтобы обсудить ту маленькую неприятность, о которой мы только что говорили. И эта встреча не простая формальность, а самый серьезный военный совет в моей жизни.
Наступило напряженное молчание. Слова командира могли означать что угодно, от славных подвигов до грандиозных неприятностей.
