Вячеслав Хватов - Ядерная осень

– Три «АК-112»[6], два «грача», два «стечкина»[7].

– М-м-м семь… Николаев, Дворников, заступаете охранять спецсредства в бункере. Через четыре часа вас сменят. Скрыльников, бери остальных и размещай женщин с детьми и стариков по поездам и лучшим «служебкам». – Борисов закурил. Ему предстояло самое трудное – решить продовольственный вопрос.

М-да, «отнять и поделить». Но первым делом…

– Сергеев, – подошел лейтенант. – Вы с Епифановым сейчас пойдете в «бункер», на склад и возьмете рюкзаки, дозиметры и противогазы. Николаева я предупредил. Задача такая: в переходе у стеклянных дверей есть хлебный и еще один продуктовый ларек. Обследуете внешние гермозатворы, возьмете продукты и сразу вниз. Еще двое невменяемых, – Борисов посмотрел на начальника станции, – мне не нужны. Даю вам на все про все – полчаса. Идите через машинный зал, чтобы не мешать бригаде медиков.

Епифанов и Сергеев спустились вниз через люк, который находился недалеко от гермозатвора, прошли через шлюз в небольшое помещение, куда спускали раненых через такой же люк, находящийся перед эскалаторами. Прижимаясь к стене, лейтенант и его напарник миновали суетящихся медиков и вошли в натяжную станцию эскалаторов. Там они поднялись по бетонным ступеням наверх, в машинный зал. Из него по коридору к лестнице и опять наверх, в вестибюль.

За стеклянными дверьми действительно стояли два нетронутых ларька: хлебный и обычный продуктовый. Хотя «продуктовый» – сильно сказано. Кофе, сигареты, кола, чипсы. Самое лучшее, что там было – супы, картофельное пюре и вермишель в пакетиках и баночках. «Просто добавь воды…».

Сергеев огляделся. В свете аварийных ламп отсеченная гермозатворами часть перехода выглядела зловеще.

– Надо быстрее убираться отсюда, – он поежился. – Наверное, газетный киоск и палатку с косметикой посмотрим потом.

– Согласен, – Епифанов поправил автомат на плече.

– Ты к левой «герме», я к правой, – шагнув к гермозатвору, Сергеев услышал сначала слабые, а потом все более сильные звуки ударов металла о металл… Из-за гермозатвора!

– Ну вот, я и говорю – если щас выйти и пойти по Слесарной в сторону центра, минут через десять управление МЧС областного будет. Тока мужиков дождаться надо. – Дед Игнат уже в который раз поскреб ложкой дурно пахнущую консервную банку.

– Да там наверняка и сейчас уже мало чего осталось, а подождем еще – так вообще хрен чего там будет. – Егор посмотрел на Кольку: – Сгоняем?

– Я и город совсем не знаю. Да и нога вот еще болит, – Колька отвернулся.

– Славка?

– Да запросто. Только чего-нибудь теплого надо надыбать, а то Макарыч говорил – ветрюльник там и холодрыга.

Первым, приоткрыв толстую металлическую дверь служебного входа, вышел Егор. В промозглом сером сумраке жалобно завывающий ветер гнал обрывки бумаги, листья и другой мусор туда же, куда неслись низкие свинцовые облака, туда же, куда нужно было идти и им – в сторону центра.

– Хорошо. – Славик поднял ворот взятой напрокат у «метрошника» телаги, – хоть в рожу дуть не будет.

Подгоняемые в спину ветром, они трусцой побежали в сторону, где должно было находиться управление МЧС.

– Как думаешь, много схватим? – Славик прибавил ходу.

– Хрен его знает. Смотря чем и где шарахнули. Горело вокруг вроде немного. А вот ветер…

– Шарахнули наверняка по «Баррикадам» – там «Титан» «Тополя» и «Искандеры» делал, а это километрах в двадцати отсюда, в Краснооктябрьском районе. Ну и по в/ч в области где-то… – Они подбежали к четырехэтажному зданию с настежь открытыми входными дверьми.

– У-у, блин, – Славик пнул закрытую дверь.

– Погоди, – Егор поднял валявшуюся неподалеку фомку, – может, еще чего осталось.

На первых двух этажах они обнаружили лишь перевернутые столы, вываленные из шкафов горы макулатуры и опрокинутую оргтехнику. На третьем парни переоделись в эмчеэсовскую форму и наполовину набили найденные здесь же рюкзаки картами Волгограда, Волгоградской области и России и всякой литературой и канцелярской хренью. На четвертом этаже все, кроме карт, пришлось выкинуть, чтобы в рюкзаки вместилось несколько дозиметров, пара лишних противогазов, какой-то то ли фильтр, то ли опреснитель для воды, бинокли, фонарики с запасными батарейками и прочая подобная мелочь. Но самым ценным – нетадоном[8] – они заполнили едва ли не половину здоровых армейских рюкзаков. Все это ребята нашли в трех, еще не взломанных до них, металлических шкафах.

– Интересно, почему их не взломали? – Славка привязывал поверх рюкзаков скрученные в трубочку костюмы не то противохимической, не то противорадиационной защиты.

– Наверное, не успели, – Егор показал на пулевые отверстия в двери и выбоины в стене. – И мы смываемся, сейчас только замерю, – он расчехлил дозиметр.

– Сколько?

– Восемьдесят рентген у окна, в шкафах пятнадцать.

– Значит, шмотки «чистые». – Они вышли из комнаты и побежали вниз по лестнице.

Когда ребята подходили к «Ельшанке», принесенный ветром звук длинной автоматной очереди заставил их плюхнуться в образовавшуюся у бордюра кучу мусора. И вовремя! Из-за угла павильона выскочила девушка, за ней парень. Его тут же срезала следующая очередь.

– Патронов у них немерено. – Егор и Славик уже отползали за деревья, когда, догнав девушку, двое в камуфляже потащили ее за волосы обратно в павильон «Ельшанки».

– Что будем делать? – Славик сел, прислоняясь спиной к столбу с оборванными проводами.

– Избавимся от лишнего барахла. Оно теперь им, – Егор кивнул в сторону станции метро, – не понадобится. Потом пойдем в район, где фонит поменьше, найдем жратвы, залезем в дом и переночуем. А дальше видно будет.

Изучив карту, они решили идти в направлении Кировского района и дальше. Часть улицы Льва Толстого и Электролесовую прошли в быстром темпе, постоянно оглядываясь, будто ждали выстрела в спину. При выходе из зеленой зоны из-за Славика стали идти медленнее, а на Университетском проспекте он, сорвав противогаз, рухнул на жухлую газонную траву.

– Надень, наберешься. – Егор, сбросив рюкзак, достал упаковку с нетадоном.

– Слушай, Егор. Здесь написано, что он действует трое суток, а здесь уже меньше пятидесяти рентген, – Славик поморщился от укола. – Давай в Кировском заночуем.

– Здесь меньше пятидесяти, а дальше больше ста. Хрен его знает, как облако шло. – Егор сделал укол и себе.