Несколько секунд я смотрел вслед отходящему судну, раздумывая, не прыгнуть ли мне обратно. На палубе не было видно ни души, но за мной, конечно, наблюдали. Я от всей души пожелал им утонуть во время обратного пути и, почувствовав облегчение, повернулся лицом к берегу. Теперь я разглядел, что там кто-то был.
Я выпрямился и со всем возможным достоинством прошел к началу пристани. На берегу я успел еще раз оглядеться. Бухта имела небольшой пляж из крупной гальки. Он резко поднимался вверх. Дальше был виден невысокий холм, на его вершину вела утоптанная тропинка. По ней в мою сторону спускались люди. Пока они приближались, я успел как следует разглядеть их. В составе делегации было пятеро мужчин неопределенного среднего возраста. Все, кроме одного, были одеты в темные сюртуки, белые рубашки со стоячими воротничками и мешковатые темные брюки. Их головы были покрыты черными широкополыми шляпами; на ногах у всех были огромные уродливые кожаные ботинки.
Мое внимание прежде всего привлек высокий седой человек, шедший впереди делегации. Он был в полном убранстве католического священника. На груди у него болталось на цепочке большое деревянное распятие. Священник был довольно пожилым человеком, однако в его движениях проскальзывала уверенность мужчины сильного если не телом, то духом. Делегация быстро приближалась. Я остался стоять на месте, ожидая их прихода. Встречающие шли быстро, однако не бежали, как показалось мне издали. Крупный высокий священник шел быстрыми широкими шагами, но не торопился, подчеркивая важность своей должности. Он был очень высок, почти с меня ростом, его быстрая резкая походка была весьма внушительна. Его спутники, не наделенные такими физическими данными, иногда переходили с шага на мелкую рысь, чтобы не отстать от начальства. Наконец делегация спустилась с холма, и мы оказались лицом друг к другу.
Мужчины остановились в двух шагах от меня: священник впереди, остальные чуть позади него. Все, как по команде, протянули мне руки ладонями вверх. Я достаточно долго пробыл на Деметре, чтобы понять, что это значит. Ладони у всех были чистые, без намеков на шрамы. Они выжидающе молчали. Я понял, что от меня ждут того же, и понял также и то, что первый этап проверки я не пройду. Кто бы ни были эти люди, какова бы ни была их цель, мои обожженные ладони настроят их против меня.
В последний момент пришло решение. Я трижды перекрестился широким и, главное, выглядевшим привычно жестом. Рука, как известно, при этой процедуре сложена, и рубцы на ладони не видны. Затем я поклонился, опустив руки, опять же чтобы спрятать ладони, опустился на одно колено перед священником и с восторгом, близким к экстазу, поцеловал крест. При этом я поднял глаза к священнику и прошептал:
– Не судите меня строго, святой отец. Многогрешен я, но милосердие божье неисчислимо, ибо даровало встретить вас здесь, когда я уже потерял всякую надежду. Не спрашивайте меня ни о чем сейчас. Когда вы разрешите, я исповедуюсь вам как положено.
Священник посмотрел на меня сверху вниз, некоторое время размышляя. Затем таким же размашистым жестом благословил меня:
– Поднимись с колен, сын мой. Добро пожаловать в нашу общину. Ты еще сможешь оценить в полной мере, какую милость оказал тебе наш господь. Мы отведем тебя в поселок и поможем привести себя в надлежащий вид. Затем ты придешь ко мне, и мы обо всем переговорим. Восславим господа, братья!
Все склонили головы и пробормотали короткую молитву, слов которой я не разобрал. Я думал, что мы теперь же двинемся обратно, однако священник продолжал стоять на месте и лишь удивленно оглядывался по сторонам.
– А где остальные? – растерянно спросил священник, неожиданно переходя на обычный мирской разговор.
– Остальные? – так же недоуменно переспросил я. – Я один, они выкинули меня на причал и тут же уплыли обратно. Та еще компания, доложу я вам.
Священник недоверчиво посмотрел по сторонам, как будто подозревал, что «остальные» могли где-то спрятаться. Он увидел только пустой пляж и стремительно уплывающий корабль. Тогда священник вернул взгляд обратно и пристально осмотрел меня с ног до головы, как бы пытаясь понять, что я за птица, если ради меня одного гоняли целый корабль.
– Вы не из Города. Откуда вы?
– Вы правы, святой отец, отдаю должное вашей проницательности. Я, скажем так, из мест более отдаленных.
– Неужели с другой планеты? Боже мой, я не верю своим ушам! Не обманывайте меня, это большой грех.
– Я никогда не шучу со служителями культа. Но ответьте и мне: вы исповедуете истинную христианскую веру или, как принято на этой планете, после проповеди раздаете прихожанам ткану?
Священник побледнел и собрался произнести в ответ что-то грубое. Затем все же сдержался:
– Вы здесь человек новый, поэтому я прощаю вас. Однако я вижу, что нам действительно необходимо о многом поговорить. Конечно, не здесь. Братья отведут вас в поселок. А я удалюсь к себе. Я должен вознести молитву, чтобы господь наставил меня в беседе с вами.
Священник повернулся и быстро пошел вверх по тропе. Вскоре он скрылся за поворотом. Я обменялся взглядами с оставшимися мужчинами. После ухода священника они чувствовали себя неуверенно. Я понял, в чем дело. Мужчины с опаской косились на мои руки. Поднявшись с колен после разговора со священником, я небрежным жестом заложил руки за спину, и они никак не могли разглядеть мои ладони. А, судя по всему, это было главное, что волновало их в данную минуту. Повисла напряженная пауза.
– Добрый день, господа, – начал я непринужденным тоном. – Если вас не затруднит, то я бы хотел немного отдохнуть и отправиться на встречу с вашим святым отцом.
Мужчины замялись. Наконец один, самый старший, ответил:
– Мы рады вас видеть. Конечно, мы выполним волю отца Евлампия, но прежде всего мы хотели бы убедиться, что у вас чистые ладони. Это традиция, которая существует уже не одно поколение. Наркоманам вход на наш остров закрыт.
Остров? Меня пробрала дрожь. Но это потом. Пока надо срочно поболтать с этим чертовым священником, он, похоже, здесь главный. Количество вопросов к нему росло с каждой минутой.
– Пожалуйста, не надо меня бояться, я мирный человек. Поверьте, я не наркоман, но жертва чрезвычайных обстоятельств. Я еще сам не разобрался, что происходит, поэтому мне крайне необходимо еще раз встретиться с отцом Евлампием. Я прошу у вас помощи, вы не вправе отказать мне, братья.
Похоже, я нашел верный тон. Услышав привычные словосочетания, мужчины приободрились. А возможно, их убедил мой голос. Наркомана, регулярно принимающего ткану, кроме обожженных ладоней, выдает его неестественно высокий голос. Я же говорил нормальным низким мужским голосом. Это лучше всего подтверждало мои слова.
