– Чего делали? – спросил он шепотом. – С Алисой…
– Ну, не знаю… Мы там все время были вместе. Ну, смеялись, бегали по берегу моря на какой-то другой, наверное, планете… Там море было совсем не наше, очень красивое… И на душе у меня было так легко!.. А в конце мы улетели с ней на машине времени в далекое-далекое будущее, а машина времени была красивой серебристой ракетой, а не такой дурацкой как в фильме. Я все время боялась что сейчас начнутся буквы эти… ну, финальные титры, и мы не успеем долететь… И там была музыка, от которой хотелось плакать. И на этом я проснулась. И заплакала. Спасло только, что это летние каникулы были, и нас в поход повели. С палатками и кострами. Жека Нос на гитаре песню про «прекрасное далеко» подобрал, пели хором, слова только перевирали ужасно в одном месте… А ту – настоящую последнюю серию – я так и не видела. До сих пор не знаю что там.
– Так его же повторяли, – тихо сказал Кровник, – сто раз по телику…
– Знаю. Даже видеокассеты в продаже видела. Я специально не смотрю. Не хочу знать, что там… Вернулась Алиса к себе или нет.
– Вернулась… она же там…
– Сказала же – не знаю и знать не хочу! Она улетела со мной в будущее на большой серебристой ракете, и больше мне никаких версий не надо!
Во дворе взревел двигатель.
Кровник аккуратно отделился от стены и привстал на цыпочки: люди с оружием на ходу грузились в свой серый автобус, который, выпуская клубы сизого дыма из выхлопной трубы, выезжал со двора.
– А ты вообще кино любишь? – спросила она.
– А кто его не любит?
– Ну да…
– Я, если бы не кино, может и летать не стала бы…
– Да ладно… Какой фильм, «Экипаж»?
– Неее! «Экипаж» меня не вставил!.. Я когда совсем маленькая была, увидела фильм черно-белый про то, как маленький мальчик с дяденькой полетели на небольшом таком самолетике на какой-то остров, че-то там фотографировать под водой… А дядьку акулы покусали, и мальчик сам поднял самолет в воздух и спас дядьку, в общем.
– «Последний дюйм», – сказал Кровник, – Да, хороший фильм, я его тоже в детстве смотрел… По рассказу писателя английского. В кино, ходили со школой… Только он не черно-белый, а цветной вроде же…
– А я по телику у бабушки в деревне смотрела, по черно-белому! Ох, я и переживала за того мальчика! Прям сидела, вцепившись в стул до самого конца! После этого фильма я поняла чего хочу… Решила – летать хочу… Ну, и не ошиблась, короче… Так и есть.
– А самолет тебя кто научил водить?
– Дядя.
– Дима?
– Нет. Дядя Дима был просто сосед из-за забора. А тот дядя был инструктор в летной школе ДОССААФ. Дядя Игорь… Я там с восьми лет паслась… Подметала…
– Ясно… – Кровник опять поднырнул под оконный проем и проделал свой путь в коридор обратно.
– Мне нужно поспать, – сказал он. – Часа два.
– Ладно, – сказала она. – А ты уверен?
– Уверен… дай огня.
Кровник влез на табуретку и распахнул дверцы антресолей под самым потолком коридора. Пошарил рукой в пыльных недрах, подсвечивая себе зажигалкой Пилотки. Вытащил старое женское пальто с изъеденным молью меховым воротником.
Толкнул дверь в кладовку: узкая комнатка в пустых стеллажах от пола до потолка. Бросил пальто на пол. Лег, сунув голову под нижние полки, положив голову на пачки пыльных газет, подошвами уперся в дверь. Прикрыл ее, толкнув ногой. Поставил кейс к стене. Положил пистолет рядом. Слышал, как Пилотка прошла по коридору, клацнула выключателем. Зажурчало в унитазе. Притопала к нему в кладовку, скрипнув дверью.
– Подвинься… – стала моститься рядом.
– Блин… – сказал Кровник. – И так места нет…
– Жмот, – сказала она, шурша бумагой в темноте.
В двери из прессованных опилок, в том самом месте, где когда-то была дурацкая, вечно заедающая и непонятно зачем нужная защелка – теперь круглое неровное отверстие. Дыра под дверной ручкой, в которую проникает узкий лучик света. Кровник видит пылинки, кружащиеся вокруг этого луча.
– Ты свет в ванной не выключила?
– Выключила. Боишься, счетчик намотает?
– Иди, выключи.
– Вот же, жмот! Да выключила я, выключила… Это фонарь с улицы в зеркале отражается… Отражение это… как зайчик солнечный… только от фонаря…
Они лежат и смотрят на движение пылинок в пространстве. Их танец в этом узком луче похож на медленно кипящее варенье. Варенье из чего? Кровник чувствует тепло тела рядом со своим. Слышит, как она опять шуршит чем-то в темноте.
– Ну что там еще… – Кровник поворачивает голову, – шило у тебя в заднице?..
– Это ты так спать хочешь? Хотел бы – давно бы уже вырубился.
– Я не хочу… Мне надо… или хочу? В общем, надо…
– Спокойно. – говорит она. – Сейчас тебе тетя сказочку на ночь расскажет, и заснешь…
Она поворачивается, и лучик света попадает в ее глаз. Он сначала даже не понимает, что именно видит: крупная бусина глубокого незнакомого ему сейчас цвета вспыхнула на доли секунды в темноте.
– У тебя глаза карие?
– Когда как, – отвечает она. – А теперь ааалллеее ОП!..
Она, взмахнув кистями как фокусник, соединяет ладони – и тут же разводит их в стороны.
Кровник моргает: меж ее пальцев, прямо из темноты, из воздуха, из ниоткуда вырастает с тугим шелестом пестрая лента. Яркая переливающаяся змея. Он даже успевает удивиться, даже успевает шевельнуть надбровными дугами, прежде чем понимает: в руках Пилотки катушка с диафильмом. Она приближает пленку к своему лицу, ловит яркую точку луча, всматривается в крошечные кадры на целлулоиде. Цветные пятна отпечатываются на ее лице, окрашивая лоб, нос, щеку…
– Блин, – говорит Пилотка, – тут названия нет… в смысле, начало оторвано. Не хватает кадров, наверное, пяти…
– Да по фигу… – Кровник поворачивается к ней спиной, сует ладони под мышки, укладывает ухо поудобнее:
– Давай, тетя… рассказывай.
– Юниверсал пикчерз и трай стар пикчерз представляют… – прогундосила она, пародируя известного переводчика видеофильмов. Кровник хмыкнул в стену.
– Смешно, – сказал он.
– Жил один добрый молодец, и звали его Иваном. И был у него брат младший – Алешка. Родители их рано померли, и воспитывал их дядька… летом они вместе сено косили, рыбу ловили, дрова рубили да сани к зиме готовили… как стукнуло Алешке восемнадцать годков, влюбился он в Настеньку, дочь кузнеца местного… любили Настя с Алешкой друг друга сильно и даже свадьбу готовились сыграть…
– Вот жеж… – пробурчал Кровник, – молодцы…
– Что не так? – спросила Пилотка.
– Все так… чуть потише, если можно… – он шмыгнул носом, – пожалуйста…
– Олл райт, Христофор Бонифатьевич, – сказала Пилотка и продолжила вполголоса:
