— Что ж, печально, что они непричастны, — сказал Леандро, глядя на то, как у первых из отмеченных аквилой арестантов снимают отпечатки пальцев, сканируют глаза и берут образцы крови. — Не то что бы я желал вам чьей-либо враждебности, конечно, я лишь сожалею, что вся эта цепочка событий не привела нас ни на йоту ближе к раскрытию самого главного — покушения, направленного на вашу персону.
— Кстати говоря, я думаю, для нас тут открылась очень полезная лазейка, которую надо исследовать. Когда появится время поговорить в чуть менее сумбурной обстановке, — они отступили назад к корпусу командного поста, когда мимо пробежала колонна арбитраторов, ведя с собой шипящих и лязгающих кибермастифов, — я вам объясню. Понадобятся переговоры с Адептус Министорум или, по крайней мере, с Адепта Сороритас.
— Ясно. Что ж, обитель Священной Розы подчиняется Собору, а следовательно, кабинету епарха, но, хотя по протоколу первоначально следует обратиться к епарху, решение после этого будет принимать канонисса Феоктиста. В этом она обладает независимостью, вы понимаете.
— Я доверюсь вашим навыкам, Нестор. Не думаю, что возникнут проблемы с сотрудничеством.
— Хорошо. Я уверен, нам в любом случае понадобится помощь Экклезиархии в том, что касается...
— Трон единственный, как сюда попали эти двое?
Между рядами толкущихся Арбитрес, толпами арестантов и грохочущими бронетранспортерами к ним шагали лорд Халлиан Кальфус-Меделл и инквизитор Стефанос Жоу.
— Не то что бы мне не нравится ваша компания, милорд, — сказала Кальпурния, — но я сомневаюсь в мудрости решения приехать сюда из Босфорского улья в этой машине.
Они сидели в паланкине лорда — изысканной карете, парящей на гравитационной подушке в метре над землей, с водителем спереди и сиденьем для гигантского охранника Халлиана сзади. Основную часть паланкина окружала клетка из серебряно-голубых ребер, которые, изгибаясь, поднимались из шасси под ними и поддерживали занавеси из густо-синего бархата и цепочки с крошечными голубоватыми фонариками, а теперь, по жесту Халлиана, еще и создали мерцающее приватное поле, которое скрывало их от всех, кто был снаружи. Халлиан приказал водителю начать медленное движение по кругу внутри периметра, созданного Арбитрес перед цитаделью, и Кальпурния ощутила легкое покачивание сиденья под своей подушкой, когда команда изящных сервиторов на тонких, как ходули, ногах, начала толкать карету.
Жоу с ними не было. Он протолкнулся мимо Кальпурнии и Леандро, поговорил с одним из маршалов в командном «Носороге», а потом исчез в цитадели. Его подручные, видимо, должны были скоро приехать, вероятно, чтобы изучить то, что погребальный костер оставил от Яннода Дуэрра. Кальпурнии было все равно. Пусть инквизитор игнорирует его и гоняется за собственными идеями, раз уж он на этом настаивает, но она была уверена, что Дуэрр никак не был связан с псайкером-стрелком или засадами на дорогах.
Может, паланкин и был окутан приватным полем, но брони и щитов на нем не было. Сидя в нем, Кальпурния ощущала себя как будто голой.
— Мы начинаем понимать, какого масштаба ресурсы задействует против нас враг, — продолжила она, — и я хочу, чтобы вы имели это в виду на будущее. Если их цель — нанести ущерб Вигилии, то вы сейчас ужасающе открыты для атаки. Пелена приватности — не защита. Что, если наш враг решит просто выпалить зажигательным снарядом по вашему паланкину?
Халлиан, который собирался что-то сказать как раз, когда Кальпурния начала говорить, теперь просто наблюдал за ней из-под капюшона. Когда она закончила, он коротко, одеревенело кивнул.
— Хорошо подобранные слова и достойная похвалы осторожность, леди арбитр, однако я могу сказать в свою защиту, что при наличии столь выдающегося оппонента, как тот, что стоит за покушениями на вашу персону... что ж, будь я тоже целью, не думаете ли вы, что я бы узнал, если бы против меня что-то готовилось? Последние несколько дней я разъезжал по всему Августеуму, наблюдая за ходом Вигилии, и ничто не помешало мне. Ничто.
Его голос становился все резче и резче, но тут Халлиан спохватился, и выражение его лица смягчилось.
— ...Приношу извинения, арбитр Кальпурния. Две вещи, пожалуй, заставляют меня немного забываться. Мне стало известно, что Арбитрес с достохвальной предусмотрительностью размещают свои отряды по всему верхнему улью. Я встречался с арбитром Накаямой и его старшими адъютантами и обсуждал с ними эти строгие меры безопасности. Теперь, когда их поддерживают Адепта Сороритас, которые также охраняют святыни улья, как велит им долг, защита стала вдвое сильнее.
Паланкин покачнулся, сделав крутой поворот обратно туда, откуда они пришли. Кальпурния не совсем понимала, почему Халлиан не оставил его на месте, если ему нужно было только защитное поле.
— Вы также должны помнить, что мы находимся на завершающих стадиях Вигилии, — продолжал Халлиан, — в это время, когда населению улья предписывается не заниматься бессмысленными или отвлекающими делами. Действует комендантский час Экклезиархии, равно как и ваш, судейский, введены запреты на посещение ресторанов и питейных, игры, театральные представления и любые публичные сборища, кроме определенных религиозных церемоний. Вы стояли рядом со мной, арбитр Кальпурния, и видели, как погасли огни улья в знак того, что началась Вигилия. Любая деятельность, связанная с очередной попыткой убийства, сейчас будет слишком очевидна и заметна, и ваши Арбитрес, как и гарнизон сестер Собора, слишком внимательны, чтобы позволить такой попытке осуществиться.
— Арбитрес одинаковы по всему Империуму, — сказала Кальпурния, глядя на него в ответ, — и я готова доверить жизнь их бдительности. Но ситуация сейчас исключительная, и я считаю, что мой совет верен.
Халлиан сделал движение, как будто хотел выглянуть из двери кареты, хотя смотреть там было не на что, кроме колышущегося, плоского, серого покрова приватного поля. От него у Кальпурнии шли по коже мурашки: она понимала, почему аристократы любят подобные вещи, но у нее оно вызывало ощущение коварства, неискренности. Кроме того, ей совсем не нравилось, что она не может видеть то, чем занимаются остальные Арбитрес, и что там происходит. Она провела кончиками пальцев по шрамам на лбу.
— Вы говорили о двух вещах, многоуважаемый Кальфус из Меделлов, — сказал Леандро, и Халлиан ответил с видом человека, который терпеливо ждал, чтобы его спросили.
— Вторая вещь, мои Арбитрес, это новость, которая, как я решил, должна была как можно быстрее достигнуть вас после визита к досточтимым Тудела.
