будто что-то почувствовал. А затем стащил меня со стола и запер то ли в чулане, то ли…
— Неважно. Что было дальше?
— Дальше?.. Дальше мне показалось, что наступил конец света. Все вокруг тряслось, где-то что-то грохотало, взрывалось, жужжало, свистело… Потом на некоторое время стало тихо. Я слышала только голоса. Очень далеко, разобрать, о чем они говорили, не смогла. Затем был какой-то жуткий вой, стук, но недолго. Все снова стихло, где-то на полчаса…
— Так вы видели того, кто убил… гм… вашего похитителя?
— Не знаю. Вряд ли тот мальчишка мог…
— Мальчишка? — маска невозмутимости на восточном лице Юкито впервые дала трещину.
— Да. Паренек, светловолосый такой, лет шестнадцати. Выглядел он измученным, но… Мог ли он убить это чудовище?.. Не знаю…
Юкито уже не слушал размышления проститутки. Достав телефон, он быстро отыскал фото Ильи Дьякова и показал женщине.
— Это он?
— Д-да, — кивнула та.
— Вы уверены?
— На все сто процентов. У меня… — шлюха впервые улыбнулась, — такая работа, что лица запоминать необходимо.
— Почему вы не попросили того мальчишку выпустить вас?
— Напугана была до смерти. К тому же… Вдруг он оказался бы таким же опасным, как и… тот, — женщина с неохотой оглянулась на мертвого Батбаяра. — Потом, конечно же, пожалела, что голос не подала, пока была возможность. Вот в итоге и просидела столько времени взаперти, пока ваши люди меня не обнаружили. Хорошо хоть в этой сраной конуре нашлась бутылка с водой…
Старик задумчиво покивал. Батбаяр, несмотря на отмороженность, всегда был пунктуальным человеком. Ни разу не случалось, чтобы наемник не вышел на связь. И то, что позавчера он перестал отвечать, всерьез настораживало. Именно поэтому после десятка тщетных попыток связаться с монголом Юкито вместе со своими людьми решил проверить его логово.
— Понятно. Что же, большое спасибо за сотрудничество. Вы нам очень помогли, — сказал старик, а затем одним усилием воли свернул проститутке шею.
Он всегда презирал продажных женщин.
* * *
— Да ты с ума сошел, Илья! — физрук разбушевался не на шутку. Схватившись за голову, он подошел к висящей в спортзале груше и как следует саданул по ней кулаком.
— Легче стало? — с усмешкой спросил я.
— Да нихрена! — рявкнул тот, оборачиваясь и обжигая меня диким взглядом. — Ты хоть понимаешь, как рисковал?! Шансы справиться с этим монстром были пятьдесят на пятьдесят, если не меньше! И ни разу не в твою пользу! Какого хера ты поперся туда один?! Почему не взял меня, Антона, остальных?!
— Потому что вы еще не готовы к таким делам.
— А ты, стало быть, готов?!
— Как видишь, — я невозмутимо пожал плечами.
— Охуеть… — вау, впервые на моей памяти эта бородатая рама начала сквернословить. Да и вид у физрука прямо как у разгневанного папаши, встречающего в пять утра подгулявшую дочурку. Впрочем, он давно достиг того возраста, когда и впрямь пора обзаводиться спиногрызами. — Иначе и не скажешь…
— Да не переживай ты так, — сказал я примирительным тоном. Затем подошел к своему блистательноголовому соратнику и похлопал по могучему плечу. — Успокойся, валерьяночки бахни.
— Да причем здесь валерьянка? — тот скривился и мотнул башкой.
— Ну, тогда виагрочки или касторочки. Отвлечешься хоть. Можно даже все вместе, для надежности. Но тогда словишь что-то типа когнитивного диссонанса, только на уровне физиологии.
— Опять эти твои шутки идиотские, — пробормотал физрук, хмуро глядя на раскачивающуюся грушу и явно борясь с желанием засадить по ней еще разочек. Или даже десять разочков.
Некоторое время мы оба молчали. Я решил дать Артуру Арсеньевичу переварить услышанное и успокоиться. Тот немного походил взад-вперед, а потом угрюмо осведомился:
— Ну и что ты узнал?
— Достаточно много. Во-первых, в столице уверены, что в той машине сидел я. Так что до момента, когда я объявлюсь в Москве снова, мои враги не представляют никакой опасности. Ну и главное — о Барби можно больше не переживать.
— Как тебе вообще удалось его завалить? Да и… разговорить тоже…
— Ловкость рук, немного мошенничества, немного шампуня «Жумайсынба» в глаза, — ухмыльнулся я. — Ну а если серьезно, то даже у такого отморозка есть слабое место. Туда-то я и ударил. Так что выложил он все, можно сказать, добровольно.
Пары минут оказалось достаточно, чтобы пересказать физруку все услышанное от страшномордого. По мере того, как я говорил, мой блистательноголовый соратник все больше хмурился.
— Хреновые дела, — сказал он, когда я закончил. — Елизар Чернов — очень серьезный человек. И окружение у него соответствующее.
— Знаю, гуглил уже. И его, и всех, с кем он ведет дела. Велимир Прохоров, например. Крайне неприятный тип, сидел тогда в комиссии, смотрел на меня так, будто сожрать хотел. Еще товарищи есть… — я перечислил несколько фамилий, и Артур Арсеньевич каждый раз кивал с самым мрачным видом. — Но хуже всего, что в партнерах у Чернова Глеб Овсянников, ректор магической академии. Так что сейчас я даже не представляю, как буду поступать туда и учиться. Палки в колеса мне однозначно будут вставлять. Но ничего, как-нибудь разберусь.
— Ты по-прежнему уверен, что тебе все это надо? Академия, статус аристократа, то болото, которое представляет собой магическое сообщество.
— Надо, — кивнул я и с усмешкой добавил: — И, кстати говоря, любое болото можно осушить.
— Псих… — Артур Арсеньевич покачал головой. — Но я с тобой. А потому хотел бы знать, почему ты считаешь меня не готовым к серьезным делам?
Вместо ответа я атаковал. Сделал банальную телекинетическую подсечку, и все, чем смог ответить физрук, — это подставить руки, чтобы не грянуться о пол бородатой физиономией.
Вскочив, он тоже атаковал магией, но я легко увернулся. А затем жахнул дезориентирующим заклинанием, отчего Артур Арсеньевич зашатался, совершенно ошалело глядя мимо меня.
— Ну вот, теперь тебя щелбаном… — договорить я не успел, поскольку совершенно не ожидал, что соперник очухается настолько быстро.
Кувырком вперед он разорвал дистанцию, уперся ладонями мне в грудь и сильнейшим импульсом отправил в полет через весь зал. Воспользовавшись инерцией, я прямо в воздухе изменил направление и приземлился на потолок. Пробежал метров пятнадцать, спрыгнул в паре шагов от физрука, и мы с ним устроили неплохую рукопашечку, каждый удар или блок в которой был усилен магией.
— Ну что? — одышка после боя не помешала моему блистательноголовому соратнику усмехнуться. — Все еще считаешь, что я не готов к серьезным делам?
— Ага, — я коварно осклабился. — Ошибок наделал — мама не горюй. Силу ты, может, и вернул, но вот над мышлением надо
