члены моего рода на такую шваль даже не посмотрели бы!
Инстернис после того как Адел замолчал начал увесисто хлопать ладонями, не произнося ни слова. Эта реакция вызвала у Пьера жуткое ощущение того, что Граус на что-то решился.
— У тебя будет возможность доказать своё высокое происхождение, — промолвил мужчина. — Весьма хорошая возможность.
— Ты пришёл по своей воле… Это не может не радовать. Проходи, садись, — Эйрих указал ладонью на одно из кресел, стоявших у подножия тронного возвышения. Сам фон Сфорце сидел за столом и смотрел на вошедшего Коби сверху вниз. Молодой человек нервничал, но, тем не менее, после приглашения подошёл.
— Я постою, — ответил он.
— Как хочешь, — Эйрих пожал плечами. — Не будем тянуть. Зачем ты явился?
Юноша молчал.
— Не волнуйся.
Сфорце встал и неторопливо спустился по ступеням. Приблизившись к юноше, он взял его за запястье и провёл к чёрному кожаному креслу. Усадив Ацфела, Эйрих отошёл на два шага и сцепил руки за спиной, давая понять, что он по-прежнему ждёт, что скажет его гость.
— Ладно, — сказал парень, — ты всё равно поймёшь, лгу я или нет. Скажи, зачем ты послал Резу? Что случилось?
— Она тебе не сказала? Мои марионетки почти сделали то, для чего я их использовал, и теперь пришло время от них избавиться, иначе они решат воспользоваться оружием, которое временно оказалось в их руках.
— То есть, ты собираешься перехватить Машину? А если они уже успели доработать её? — Коби старался не смотреть в глаза своему собеседнику. — Что будет тогда?
— Без разницы. Реза, так или иначе, справится. Эта Принцесса Хаоса способна на многое. Ты пришёл, чтобы узнать это?
— Да. Как я и думал, грядёт бойня. Скажу прямо, мне надоело это! — Коби, вдруг забыв о страхе, словно напружиненный, вскочил с места и, округлив глаза, уставился на бледное лицо своего мучителя.
Эйрих развёл руками и усмехнулся, будто услышав слова неразумного ребёнка.
— Очередной протест? Очень мило, но скучно. Ты делаешь так всякий раз при нашей встрече, — промолвил эовин. — Я понимаю твою усталость, но ради всеобщего блага надо иногда чем-то жертвовать. Если бы не твои полномочия и моё инкогнито, которое надо сохранить, я бы отпустил тебя, но, увы…
— Какого блага? Какого, чёрт тебя подери, блага?! — не своим голосом заорал парень, сам испугавшись этого вопля. — Хватит нести бред! Чудовище!
Коби, возбуждённый и озлобленный, подскочил к эовину и схватил того за воротник чёрной рубашки. Сфорце не сопротивлялся. Он лишь посмотрел на взбесившегося Ацфела, и в глазах его мелькнуло скорбное чувство. Мгновением позже Коби пришёл в себя и отпустил Эйриха. Отойдя от него, парень закрыл глаза, готовясь к худшему, но наказания не последовало. Фон Сфорце вздохнул и сел на пол.
— Ступай, — сказал он. — Подожди, и ты увидишь призрак того мира, который я хочу построить. И если эта иллюзия тебе понравится, то ты извинишься. Если же нет — можешь уходить. В конце концов, я действительно чудовище, но ты не имеешь права говорить это.
Ацфел с удивлением смотрел на Эйриха, и в душе его смешивались жалость и горечь. Юноша не мог даже представить, что монстр, который без колебания обрекал тысячи людей на смерть, может быть таким покорным и жалким.
— Ты ещё здесь? — спросил Сфорце. — Иди. Иначе останешься здесь навсегда.
Ацфел сорвался с места. Он знал, Эйрих непредсказуем, и за лживой маской спокойствия может скрываться самое неуёмное бешенство.
***
Стены завода дрожали. Чёрные трещины перерезали цемент и бетон, опутывали строение, словно сеть паутины. Откуда-то изнутри чудовищного здания исходил оглушительный скрежет, так что казалось, что нечто острое скользит по гигантской металлической поверхности. Балки рушились, фундамент рассыпался и медленно с дрожью выступал из земли. Вокруг в воздух поднимались громадные клубы песка и пыли. Центральная башня гудела, раскачивалась из стороны в сторону и через несколько минут с дьявольским лязгом обрушилась на ангар лавиной бетона, стекла и стали. Крыша основного здания тоже рухнула, и откуда-то из под земли в воздух начала подниматься громада, объятая дымом и пеплом. Где-то в её центре адским пламенем горел алый прожектор, вокруг которого из многочисленных труб вырывались оранжевые языки пламени. Воздух оглашался оглушительными раскатами, исходившими из утробы дьявольского механизма, и страшный жар обдавал всё вокруг на многие метры.
Машина ожила, и теперь двигалась по направлению к Арпсохору, направляемая рукой Максима Раапхорста. Находясь в рубке управления — мрачной и закопчённой комнате с протяжёнными техническими панелями, мужчина многочисленными ловкими движениями заставлял адскую машину плыть по воздуху. Учёные, согласившиеся сотрудничать с сопротивлением, помогали ему, находясь на нижних технических этажах Греббенкрига. За спиной эовина стоял командир, остальные повстанцы рассредоточились по телу стального монстра.
— Поторопись, — приказал пожилой мужчина. — Мы должны быть у Лайда как можно скорее, пока есть шанс доказать Арпсохору, что мы достойны помощи в борьбе с Атерклефером.
***
Адел и Пьер с сумками, нагруженными взрывными устройствами, приближались к городским стенам глубокой ночью следующих суток. То и дело, друзья по несчастью дотрагивались до своих голов и тихо постанывали — блок, наложенный Инстернисом, причинял тупую тяжёлую боль. Звёзды сверкали в ночной вышине, было спокойно, и воздух полнился холодной тишиной. Едва чувствуя собственные ноги, молодые люди шагали вперёд, не осознавая, что обрекают себя на смерть. Они не могли воспротивиться, ведь беспрерывно в сознании звучали слова: «Идите. Как только послышится первый взрыв, вы станете свободны».
Эта формула парализовала людей, сделала их покорными и слабыми, заставила их забыть о собственных жизнях, о самих себе в угоду желаний жестокосердного эовина.
— Больше не могу, — чувствуя, как спина наполняется судорожной болью, прохрипел Пьер. Молодые люди двигались на пределе сил, пытаясь сопротивляться гипнозу Грауса. Всё тщетно… Единственное, что они могли сделать, это выполнить приказ и только после этого освободится от гибельного воздействия. Медленно, но верно, солдаты продвигались к крепостным стенам Лайда, и с каждой минутой те вырастали, становились больше, заслоняя всё большую часть неба.
— Отвлечь… Мы должны отвлечь их внимание, — в бреду бормотал Адел, и Пьер согласно кивал, чувствуя, как отнимаются ноги, как плечи, натруженные и тяжёлые, сводит судорогой.
Наконец, это случилось. Раздался мерзкий звук серены, и многочисленные прожекторы на крепостных стенах осветили дорогу, ведущую к городу. Пьер и Адел остановились. Закрыв глаза, они одновременно рухнули на колени, будто показывая, что готовы сдаться на милость врагу. Тотчас откуда-то сверху раздался голос, многократно усиленный: «Кто вы? Что вам нужно? Немедленно поворачивайте назад, иначе мы откроем огонь. У вас есть тридцать секунд!»
Но
