Уже через день ему прямо во двор пригнали целую «газель» медикаментов и боеприпасов. Быстро перетаскав всё это богатство в дом, он растерянно посмотрел на двух широкоплечих парней, помогавших ему разгружать машину и, не зная, что делать дальше, развёл руками:
– Чаю хотите, парни?
– Некогда чаи гонять, друг. Ехать надо. Шефу позвони, доложи, что всё получил, – улыбнулся один из парней и, махнув ему на прощание рукой, запрыгнул в кабину «газели».
Машина выкатилась из ворот, и Пашка снова остался один. Но ненадолго. Едва он успел съесть бутерброд, как зазвонил мобильник, и он, ответив, услышал голос штабс-капитана Юры.
– Как дела, братишка, обустроился?
– Нормально. Что случилось?
– Ничего особенного. Приезжай в институт. С будущим напарником познакомишься.
– Сейчас?
– Ну не завтра же, – рассмеялся Юра. – Ждём.
Положив трубку, Пашка вздохнул и, накинув куртку, вышел во двор. Усевшись в потрёпанный, но ухоженный и явно переделанный джип, он запустил двигатель и, выкатив машину со двора, тщательно запер ворота. Не спеша выбравшись на трассу, Пашка уверенно повёл машину в сторону города.
Спустя полчаса он въехал на территорию института и, поставив машину на указанное охранником место, вошёл в знакомое здание. Пашка так и не понял, почему всесильный министр, имея кабинет в известном здании на Лубянке, предпочитал работать именно здесь. Но задавать подобные вопросы начальнику всесильной Конторы он не решился.
Пройдя на второй этаж, он толкнул незаметную дверь, ничем не отличавшуюся от всех остальных, и, войдя в приёмную, с ходу наткнулся на штабс-капитана. Увидев знакомую фигуру, он радостно улыбнулся и, пожав протянутую ладонь, тихо спросил:
– Что хоть за человек? Крепкий парень?
– Увидишь, – загадочно усмехнулся Юра.
– Где он?
– Там, – ответил Юра, кивнув на дверь в кабинет шефа.
Доложив Художнику по рации, что Пашка уже приехал, он выслушал указания и, кивнув Пашке на дверь, решительно повернул литую бронзовую ручку. Недоумённо пожав плечами, Пашка вошёл в кабинет и, найдя взглядом знакомую фигуру, улыбнулся:
– Здравствуйте, Павел Андреевич. Вызывали?
– Здравствуй, тёзка. Здравствуй. Проходи, присаживайся. Разговор у нас долгий будет.
Только теперь Пашка заметил, что шеф был в кабинете не один. У окна, в самом углу, стояла худощавая, спортивного вида девушка. Удивлённый Пашка с ходу заметил и короткую стрижку, и плотно сжатые узкие губы, и решительный подбородок с трогательной ямочкой. Только огромные карие глаза казались посторонними на этом странном лице.
Осторожно, словно по минному полю, Пашка вошёл в кабинет и, присев к столу, настороженно посмотрел на Художника. Делая вид, что не замечает его взгляда, старик налил в чашку своего знаменитого чая и, подвинув её Пашке, с улыбкой предложил:
– Угощайся, тёзка. И расслабься. А то такое впечатление, что сейчас вскочишь и побежишь кому-то морду бить. Ничего страшного не происходит.
– Надеюсь, – улыбнулся Пашка одними губами, пригубив предложенный чай. – А где ваш парень?
– А почему ты решил, что это обязательно будет парень? – с интересом спросил Художник.
– Там мужику проще, – пожал плечами Пашка.
– Чем? – не унимался Художник.
– Здоровых женщин там мало. Так что рано или поздно женщина столкнётся с самыми обычными проблемами.
– Это какими же? – решительно спросила девушка, не выходя из своего угла.
– За ней начнут ухаживать, оказывать знаки внимания, требовать ответа. Всё это будет мешать работе, – пожал плечами Пашка.
– А если она не пожелает связываться с кем-то из местных? Что тогда будет? Изнасилуют?
– Нет, насиловать её никто не станет, а вот верить, точнее доверять, не будут.
– А если ей не нравятся мужчины? Если она, к примеру, лесби? – возмущённо шагнула к столу девушка.
– Дело, конечно, её, но доверять ей точно не станут, – упрямо покачал головой Пашка. – Лично я бы не стал.
– Так это ваше личное мнение или тех, кто живёт в зоне? – не унималась девушка.
– Так думают все, кто живёт в зоне постоянно. Можно сказать, что там сложилось патриархальное общество, не очень хорошо относящееся к сексуальным меньшинствам. Самая большая драгоценность в зоне – дети. И любая здоровая женщина, не желающая завести ребёнка, сразу становится чем-то вроде диковины. Посмотрят, полюбуются, но доверять не станут.
– Всё слышала? – иронично спросил у неё Художник. – Хватит, или продолжишь и дальше у меня это дело клянчить?
– Я продолжаю настаивать на своём участии в операции, – решительно ответила девушка.
– Ну и дура, – не удержался Пашка. – Вы можете делать всё, что угодно, но такую ненормальную я в зону не поведу, – решительно повернулся он к старику.
– Ты будешь делать то, что тебе прикажут, – с ненавистью зашипела девушка.
– Не в этот раз, – презрительно усмехнулся Пашка. – И запомни, заставить меня никто не сможет.
– Не горячись, тёзка, – ровным тоном осадил его старик. – Я ещё ничего не решил.
– А вы, Павел Андреевич, можете решать всё, что вашей душе угодно, но в зону я её не потащу. Не хочу грех на душу брать.
– Это какой такой грех? – с интересом спросил Художник.
– Её там пристрелят. Если не сразу, то дня через два точно.
– Это ещё почему? – растерялась девушка.
– А ты на себя в зеркало посмотри, – усмехнулся Пашка. – Упрямая, своенравная, слушаешь только себя. А в зоне так не живут. Несмотря на отсутствие власти, с дисциплиной там всё в порядке. И если ночная ведьма приказала прыгать, ты должна прыгать. Сказали, ложись – падай, а вопросы будешь потом задавать. В противном случае с тобой просто не станут общаться. А без этого тебе там вообще делать нечего.
– Всё, Марина, разговор окончен. Возвращайся в свой отдел и сделай так, чтобы я про тебя как минимум месяц не слышал, – решительно подвёл итог Художник.
Сообразив, что этого дела ей не видать как своих ушей, Марина окончательно взбесилась и, стремительно метнувшись к Пашке, попыталась достать его кулаком в челюсть. Подсознательно ожидая чего-то подобного, Пашка успел отреагировать в привычном для себя стиле. Гибким движением убрав голову с линии атаки, он ответил ей резким ударом на опережение.
У не ожидавшего от неё подобной выходки старика сложилось впечатление, что она бросилась к Пашке и, не добежав одного шага, просто рухнула на пол. Озабоченно приподнявшись, он посмотрел на лежащую в отключке девушку и, покосившись на Пашку, спросил:
– Надеюсь, не насмерть зашиб мне работника, ирод?
– Выживет, – мрачно фыркнул Пашка.
– Ну ты и зверь, – покачал головой Художник.
– Не зверь, а человек, всегда готовый к драке, – мрачно ответил ему Пашка.
