Неимоверным усилием сумев сохранить ускользающее сознание, Макаров резко опустился на корточки, мучительно пытаясь дождаться момента, когда первая сокрушительная боль сменится все еще кошмарной, но уже более терпимой, приглушенной выплеском эндорфинов. Затем с невероятным трудом совладал с собой, пошатываясь, поднялся на ноги и, издавая звериный вой, двинулся к тросовому ограждению палубы. Ему был нужен надежный упор, так как невозможно произвести выстрел из ПЗРК одной рукой.
Осветительная ракета могла погаснуть в любую секунду, поэтому он спешил изо всех сил, от болевого шока едва волоча ноги, словно зомби. Кислотные плевки падали вокруг него, но он не обращал на них внимания. Добравшись до ограждения, сержант водрузил на него передний конец трубы, сел на корточки, убедился, что цель захвачена, и нажал пусковую кнопку.
– Сдохни, тварь! – заорал он, когда реактивный снаряд попал в цель.
Гигантский краб остался возле корабля дымящейся неподвижной скалой. Но другие твари продолжали обходной маневр, собираясь пуститься по следу группы Делягина. Этому Макаров также планировал помешать, для чего в его распоряжении имелось еще три тысячи тридцатимиллиметровых снарядов и скорострельная пушка. Он с содроганием осмотрел культю. Выглядела она ужасно, все еще дымилась, а остатки не до конца нейтрализованной кислоты продолжали бурлить в тканях. Но рана в результате не кровоточила, что уже было неплохо, так как не пришлось тратить время на перевязку и наложение жгута. Рука полностью онемела по самое плечо. Морщась от боли, сержант вернулся на мостик и плюхнулся в кресло за визирным устройством. Наводить орудие одной рукой оказалось сложно, но не настолько, чтобы не справиться.
Настроив визир, Макаров открыл огонь по ордам тварей, пытавшихся обойти «Зубр».
Когда заговорила тридцатимиллиметровая пушка, атланты поняли, что единственный оставшийся на корабле боец доставляет им слишком много хлопот. Теперь, когда он снова укрылся за стенами, кислотные тритоны уже не могли достать его – по крайней мере, до тех пор, пока не разрушат борт.
Тогда по команде невидимых кукловодов булькающая и шипящая орда прервала обходной маневр и устремилась к «Зубру», чтобы растерзать противника.
– Вот молодцы, букашечки, – констатировал Макаров, принявшись кромсать из скорострельного орудия первые ряды противника. – Идите все сюда…
Сержант планировал как можно дольше обходиться без обезболивающего, чтобы наркотик не туманил сознание, но чем дальше, тем больше понимал – не получится. Он ощущал, как холодеет кожа, как заходится сердце, как то и дело плывет сознание. Начиналась первая стадия болевого шока. Чтобы ее купировать, Макаров наконец достал из индивидуальной аптечки шприц-тюбик и сделал себе укол в бедро. Сразу полегчало, но, как он и опасался, стала волнами накатывать неконтролируемая эйфория, похожая на ту, которая приходит в состоянии опьянения.
– Это мы переживем! – подбадривал он сам себя, продолжая вести огонь. – У бойца обязательно должен быть боевой хазар… тарзан… азарт, во! – Временами сознание все-таки мутилось.
Он не считал, сколько тварей полегло от его выстрелов, но даже при беглом взгляде на ряды противника было заметно, насколько они поредели. Крупных монстров не осталось вообще, преобладала юркая мелочь, но и ее численность сократилась раза в три.
В какой-то момент механизмы пушки оглушительно лязгнули, и стрельба умолкла. Сержант выпустил все снаряды, которые были у него в запасе.
– Ха! Думаете, это все?! – надменно спросил Макаров, глядя расфокусированным взглядом в визир на приближающихся чудовищ. – Нет, дорогие мои! Самого интересного вы еще не видели…
Взяв в охапку автомат и несколько сигнальных фальшфейеров, он спустился к топливным цистернам и вывернул пару горловин, позволив топливу свободно выливаться наружу. Затем вернулся на палубу, прислонился спиной к надстройке и принялся бить из автомата по приближающимся монстрам, во всю глотку выкрикивая:
– Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не желает!!!
Когда магазин опустел, Макаров швырнул автомат вниз и снова спустился к топливным цистернам, где уже разлилось целое озеро, остро воняющее мазутом. Сверху доносился противный скрежещущий звук – это членистоногие твари забирались на палубу и протискивались в узкие люки, чтобы добраться до человека, мешающего им продолжать погоню.
Когда звук стал ближе и громче, сержант прижал ботинком фальшфейер, а единственной уцелевшей рукой дернул шнур. Раздался хлопок, и из картонной трубки полыхнул ярко-красный факел пиротехнического пламени.
Твари набивались в коридоры, кишели на палубе, окружили корабль со всех сторон. И вдруг снизу вырвалась, снося все на своем пути, ревущая огненная волна. Сначала рванула одна цистерна, повредив другую, потом пламя распространилось по всему помещению, и вскоре полыхали, растекаясь по округе, уже все двадцать семь тонн оставшегося топливного запаса.
В трюме корабля ухало, а когда огонь добрался до двадцати так и не отстрелянных реактивных снарядов, долбануло с такой силой, что в небо полетели куски корабельной обшивки. Ударной волной ближайших тварей раскидало и разорвало на части, а затем во все стороны хлынуло пылающее топливо, ничем уже больше не сдерживаемое. Оно разливалось огненным морем, выжигая все на своем пути.
Грохот взрывов донесся до слуха Делягина даже сквозь рев мотора БТР. Он высунулся из люка, посмотрел назад и увидел огромное красно-черное грибовидное облако, вздымающееся над болотом на месте покинутого корабля.
– Там что, кто-то остался? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Сколько человек? Почему без команды?
Он оглядел бойцов, но все вроде бы были на месте. Все… кроме сержанта Макарова.
– Таксынбаев! – Капитан свирепо глянул на старшего матроса, желая спросить, куда подевался дерзкий сержант, но не стал.
Губы Таксынбаева задергались, и он отвернулся.
– Вот же ж… – Делягин помолчал. – Столько прослужил, а в людях разбираться так и не научился… Таксын, вы же с Макаровым мужики, настоящие герои, за каким чертом вы вообще взялись торговать с морскими тварями? На сигареты не хватало?
– Мы не на продажу, – угрюмо отозвался Таксынбаев. – Мы девушкам своим подарить хотели… – Он поднял взгляд на Делягина. – А штык-ножи для тварей Макар специально подпилил и лезвие посадил на эпоксидку, чтобы ломалось при малейшем нажатии…
– То, что ножи были бракованные, я уже понял, – кивнул капитан. – А что бы ваши девушки делали с такими огромными жемчужинами, вы подумали? В кольцо не вставишь, в серьги тоже – тяжело, на шею не повесишь – уродство. Издали на вареные яйца похоже…
