Чем глубже они спускались, тем холоднее становился воздух, и дыхание замерзало на стеклах причудливыми узорами, чего никто из друзей прежде не видел. Ро-Мю 31 даже пришлось перенаправить часть энергии на обогреватель, чтобы оттаяло переднее стекло, иначе он не видел дороги.
Передние фары «Карго-5» постоянно мигали и не могли рассеять темноту, а после отказа регенератора воздух в кабине стал душным и спертым. Проходили часы, от дороги не осталось и следа, но дно в расщелине было достаточно ровным, и «Карго-5» продолжал наматывать километр за километром.
По пути им встречались ответвления каньонов, и каждый раз Далия показывала нужное направление кивком или жестом, словно боясь нарушить царившую в Лабиринте Ночи мрачную тишину.
Никто не спрашивал, откуда она знает, куда ехать.
Из замасленного вокс-передатчика слышался непрерывный треск помех, и Зуше протянул руку, чтобы его выключить, но затем с озадаченным видом оглянулся:
— Странно. Он и не был включен.
— Вот и Меллицина говорила, что адепты не оставались надолго в этой местности из-за технических проблем, — заметил Какстон.
Он произнес эту фразу довольно легкомысленным тоном, но общая растерянность только усилилась.
Со временем им пришлось столкнуться и с другими капризами механики, а после двух первых дней, проведенных в темноте, они даже не могли следить за ходом времени, поскольку все хронометры одновременно вышли из строя. Спустя несколько часов, когда машина спускалась в еще более глубокий каньон, куда не проникал солнечный свет, внутреннее освещение кабины внезапно ярко вспыхнуло и погасло.
Темнота окутала их со всех сторон, и Далии показалось, что на них набросили черный плащ, а из теней следят черные призраки. Каждый из друзей ощущал на себе взгляды тысячи глаз, волосы на затылке шевелились, предупреждая об опасности.
За время их путешествия двигатель несколько раз чихал и глох и каждый раз возвращался к жизни усилиями все более раздраженного и нервничающего Какстона.
Несмотря на проблемы с техникой, несмотря на опасения, испытываемые всеми в этой темноте, Далия с каждым километром чувствовала, как нарастает возбуждение. Они давно не видели дневного света, и ничто не указывало на то, что цель близка, но Далия с уверенностью фанатика могла сказать, что им осталось спускаться совсем немного.
Она не имела ни малейшего представления, насколько они углубились в Лабиринт Ночи — глубиномер вышел из строя еще накануне — или где они оказались относительно других объектов Марса, но усиливающаяся боль в затылке безошибочно подтверждала, что путешествие подходит к концу.
Двигатель снова заглох, и Далия услышала, как ворчит Какстон, готовясь выйти в холод и темноту, чтобы снова оживить его. Но Ро-Мю 31 покачал головой:
— Можешь не стараться, батареи пусты.
— Что же мы теперь будем делать? — пронзительным от страха голосом спросила Северина.
— Все в порядке, — сказала Далия. Она нагнулась и протерла лобовое стекло ладонью. — Смотрите!
Перед затихшим грузовиком возвышалась отвесная скала, сверкающая, будто усыпанная вкраплениями кварца. Но Далия сразу поняла, что это не обычный камень: его поверхность была гладкой, словно расплавленное стекло, и от стены исходило слабое сияние. За тысячелетия части скалы откололись, открыв темный проход, уходящий вглубь, а из него выплывали струйки странного тумана, как будто от геотермального источника.
— Дыхание дракона, — сказала Далия. — Мы добрались.
Территория Химадри окружала высокую полую вершину Гималазии в венце Терры. Великолепный зал был облицован блестящим черным мрамором с золотыми, красными и голубыми прожилками, а под поднятой на километр сводчатой крышей развевались тысячи почетных знамен.
Сквозь высокие окна, куда вполне могли бы пройти сразу два титана класса «Владыка войны», в огромный зал проникали лучи холодного света, придававшие особую яркость черно-белым плиткам мозаичного пола. Свет падал и на величественного золотого воина, шагавшего по залу в компании седовласого человека среднего роста, в простой одежде дворцового администратора.
Золотые доспехи воина-гиганта были изготовлены лучшими мастерами и украшены великолепной резьбой самых искусных художников Имперских Кулаков. С его плеч ниспадала красная бархатная мантия, затканная бронзовыми нитями, а сверкающие белизной волосы контрастировали с золотом его брони. Лицо воина, обожженное тысячами солнц, было смуглым и обветренным и дышало непоколебимой решимостью.
Спутник могучего воина казался ничем не примечательным; его плечи уже поникли под тяжким грузом целого мира, а грива длинных волос стала совсем седой.
Следом за двумя такими разными личностями маршировал отряд из десяти вооруженных длинными палашами Кустодиев, в бронзовых доспехах, шлемах, украшенных алым плюмажем. Этот отряд выполнял роль почетного караула, поскольку Рогал Дорн, примарх Имперских Кулаков, не нуждался в охране.
Из всех территорий Императорского дворца территория Химадри была одной из немногих, еще не превратившихся в неприступную крепость по приказу золотого воина, хотя это обстоятельство служило ему не слишком большим утешением, как считал его спутник — Малкадор Сигиллайт, Регент Терры.
Перед аркой Шивалик, где в мраморе были выбиты имена десяти тысяч строителей, Малкадор заметил застывшее в глазах Дорна удивление. А еще глубже в них скрывалась печаль.
— Величие и мощь Императора поднимутся из пепла этой войны, подобно фениксу, — сказал Малкадор, догадавшись о безрадостных душах своего спутника.
Дорн опустил взгляд и невесело усмехнулся:
— Прости. Я как раз подсчитывал, сколько потребуется времени, чтобы демонтировать эту арку и заменить ее укрепленными воротами.
— Я понимаю, — сказал Малкадор и, проходя под аркой, сцепил руки за спиной. — И сколько же на это нужно времени?
— Если будут работать мои Кулаки, то можно уложиться в два дня, — ответил Дорн. — Но хочется надеяться, что до этого не дойдет. Если армия предателей проникнет сюда, это уже будет поражением.
— Император верит, что ты этого не допустишь.
— Не допущу, — согласился Дорн.
Некоторое время она продолжали путь в молчании, наслаждаясь видом горных вершин на фоне голубого неба и разными диковинами, размещенными на территории Химадри: Тронным Глобусом безумного короля Пешкейна с Тали, Колоннадой Героев, последней летающей машиной из Рима, заключенной в стазисном поле, и сотнями других чудес и трофеев времен Войн Объединения.
