— А вы бы их приняли?
Джонти презрительно фыркнул:
— Они считают, что могут справиться с кем угодно, даже с вами. А нужно было бы отправиться туда всем нам, мужчинам и женщинам, кто в состоянии держать ружье, и разобраться с ними раз и навсегда.
— Значит, вы вели собственную борьбу за выживание. — Тон Маркуса не изменился. — Когда впадаешь в отчаяние, то бросаешь на врага все, что осталось. Мне приходилось в этом участвовать. Приходилось разрушать свою страну, свой город. Дважды.
— Мне кажется, они не осознают масштабов армии, которая сюда идет, сержант Феникс.
— Значит, пора их просветить.
— Слушай, Феникс, мы же просто осматриваем фермы, или что? — спросил Соротки. — Следующая в десяти километрах к востоку.
— Я хочу еще раз взглянуть на лагерь бродяг.
— Ну почему каждый раз я?
— Потому что они подстрелили птичку Геттнер.
— Мою они тоже подстрелили. У нас же разведка, или тебе захотелось помахать кулаками?
— Посмотрим.
Джонти наклонился вперед и указал на один из пулеметов у дверей; лента с патронами была полна.
— Вы можете избавиться от них в любой момент. Навсегда.
В этом и состояла проблема с бродягами. Здесь это были не жалкие личности, с трудом перебивавшиеся с хлеба на воду; Берни не могла заставить себя разозлиться на таких, в отличие от Бэрда. Он-то считал всех этих людей предателями, которые могли бы сражаться с червями, но предоставляли гибнуть в бою другим. Нет, здесь они столкнулись с жестокими преступниками, но КОГ почему-то медлила смести их с лица земли.
«Хотя мы же сожгли почти всю Сэру, чтобы избавиться от Саранчи. Мы затопили Хасинто. Где проходит граница? Кого можно и кого нельзя приносить в жертву и почему? Почему погибают только хорошие люди, только невинные жертвы? Почему не эти мешки с дерьмом?»
Ответа у нее не было.
— Видите, вон овцеводческая ферма, — произнес Джонти. Внизу проплывала буколическая местность, сплошная зелень и цветущие луга, — казалось, Хасинто и то, о чем Берни в этот момент думала, остались на другой планете. — В городе любят мясо.
«Черт!» — произнес про себя Маркус.
Микрофон не уловил это слово, но Берни легко прочла его по губам. Мысль о хорошей порции жареной баранины потрясла ее. Возможно, скоро с продуктовыми карточками будет покончено. Берни позволила себе немного расслабиться.
— А что ты хочешь получить взамен? — спросила она.
— Рабочие руки. Развлечения. Пиво. Продукты, которых здесь нет.
Она поняла, что люди на Вектесе понятия не имели, в каком отчаянном положении находится остальное человечество. «Чья это вина — наша или их? Может, нам следовало добраться сюда раньше?» Однако легко было сейчас размышлять об этом и мучиться насчет «что было бы, если бы». Оказавшись в сложной ситуации, каждый делал то, что мог.
— Соротки, можешь пролететь над деревней? — спросил Маркус. — Если получится, со стороны гор.
— А, старый трюк с вертолетом, поднимающимся из-за горизонта? — переспросил Соротки. — Хорошее слабительное. А ты уверен, что хочешь провернуть это с гражданским на борту?
Маркус обернулся к Джонти:
— Обещай мне, что не прикоснешься к этому дробовику, что бы ни случилось.
— Если только мне ничто не будет угрожать.
Маркус взялся за лежавший на коленях «Лансер».
— До этого не дойдет.
— Оставь это дело нам, Джонти, — сказала Берни.
— Никаких «нас», Матаки. — Маркус взглянул на часы. — На этот раз ты будешь сидеть в вертолете. Я передам им предложение амнистии от Прескотта и скажу, где забрать трупы. После этого они могут убираться к дьяволу. Джонти, если заметишь среди этих сволочей кого-то серьезного, дай мне знать.
Джонти это все явно не нравилось.
— Какая еще, к чертовой матери, амнистия?
— Стандартная процедура, — объяснил Маркус. — Приказ Председателя. Мы напоминаем им, что они могут присоединиться к остальному человечеству, просим выдать преступников, а дальше они пусть выбирают. Сейчас людей у нас осталось не так уж много.
— Там вы людей не найдете.
— Не волнуйся, бродяги никогда не принимали таких предложений.
— А потом что? Вышвырнете их с острова? Ты же сам не знаешь, да?
— Это не мне решать, — сказал Маркус.
Митчелл перешел к пулемету, а Соротки, перелетев через утесы, посадил «Ворон» в ста метрах от границы лагеря бродяг. Берни знала, что местные бродяги наложили в штаны. Дело было не только в том, что сюда направлялась вся армия КОГ и что их существование теперь должно было навсегда измениться. Только сейчас до них дошло, что она — солдат КОГ. Они поняли, что им грозит кара — не от нее, но от самого государства.
— Жди здесь, пока я тебя не позову, — велел Маркус Джонти и спрыгнул на землю.
— А почему ты думаешь, что они тебя не пристрелят? — окликнул его фермер.
— Они видели, что может сделать одно подразделение. Они сообразят, что с целой армией связываться не стоит.
— Не выключай микрофон, — попросила Берни. — Я хочу послушать.
С такого расстояния она не могла как следует все разглядеть. Маркус медленно направился к хибарам, ближайшим к побережью, и остановился в ожидании. В конце концов появились два человека с винтовками и, подойдя к нему, остановились на расстоянии пяти метров.
— Где Мэсси? — спросил Маркус.
— Здесь его нет. Но ты-то что спрашиваешь — ты же его убил.
— Тогда я передам вам послание от Председателя Прескотта. Он предлагает амнистию и гражданство КОГ всем, кто не совершал тяжких преступлений. Желающие должны подойти к воротам военной базы через неделю, в девять утра.
— Козлы! — бросил тот, что был повыше. — Бросайте эти сволочные игры в цивилизацию.
У Маркуса была привычка говорить до конца все, что он должен был сказать, несмотря на то что его перебивают. От этого он казался каким-то неумолимым роботом, что оказывало на противника устрашающее воздействие.
— Местные жители проведут опознание и укажут на криминальные элементы.
— А потом будет справедливый суд, так, что ли?
— С вами будут обращаться точно так же, как с гражданами КОГ. Если кто-то из них совершает тяжкое преступление, то тоже оказывается в глубокой заднице. У нас все по справедливости.
— И как вы собираетесь заставить нас подчиниться своим дерьмовым законам?
— Военный флот, пара армейских бригад и гражданское население прибудут сюда через два дня, — ответил Маркус. Казалось, он зачитывает некий список, не ожидая ответов или возражений, полный решимости довести дело до конца. — Ваша прежняя жизнь окончена. Как вы дальше поступите — дело ваше. Своих убитых после сегодняшней драки можете забрать на южной дороге, в двух километрах от города. У вас есть что мне сказать?
